Красное небо. Невыдуманные истории о земле, огне и человеке летающем - Василий Олегович Авченко

Штатная численность соединений, отправленных в Китай, была меньше положенной. Брали только добровольцев. Некоторым приходилось отказывать, отбирали самых лучших. Тем не менее, пишет Пепеляев, ставка на боевой опыт асов Великой Отечественной не вполне себя оправдала: «Пять лет мирной жизни всех уравняли, и первые воздушные бои действовали на психику независимо оттого, воевал ты раньше или не воевал. Впоследствии… моральный дух большинства лётчиков закалялся и креп, успокаивались нервы, росло душевное спокойствие и равновесие».

В ноябре на базе 151-й дивизии сформировали 28-ю дивизию двухполкового состава (в каждом полку – по три десятка боевых самолётов), которую возглавил выдающийся ас Великой Отечественной полковник дважды Герой Алексей Алелюхин. Из Шанхая прибыли силы, составившие 50-ю дивизию, также два полка, командир – подполковник Герой Советского Союза Алексей Пашкевич. Эти части образовали 64-й истребительный авиакорпус, которым с ноября 1950-го по сентябрь 1951 года командовал генерал-майор Иван Белов.

Управление корпуса разместилось в Шэньяне, который многие по старинке называли Мукденом (переименован в 1929 году в рамках кампании по китаизации Маньчжурии; во время Русско-японской войны в Мукдене находилась резиденция наместника Николая II на Дальнем Востоке – главнокомандующего русскими войсками в Маньчжурии адмирала Евгения Алексеева). Подразделения дислоцировались на китайских аэродромах – в Аньдуне, куда вскоре переехало управление корпуса (в литературе порой пишут «Антунь» или «Андунь», сегодня это город Даньдун провинции Ляонин), затем в Аньшане, Мяогоу и Дапу, впритык к корейской границе. На этих же площадках (и ещё отдельно в Дагушане) впоследствии базировалась авиация Объединённой воздушной армии – китайские и корейские пилоты на советской технике. Из-за нехватки аэродромов поначалу боевые действия фактически могли вести только два полка, с вводом в 1951 году в строй Мяогоу – до пяти полков, то есть 120–150 боеготовых машин. Попытки оборудовать аэродромы непосредственно в Северной Корее американцы пресекали. Ас Кореи Борис Абакумов, убывший «в правительственную командировку в КНР» в декабре 1950 года, вспоминал: «Американцы ночью разбили все взлётные полосы специальными бетонобойными бомбами, хотя строительство велось со всеми возможными средствами маскировки, даже бетонные полосы покрывались дёрном из травяного покрова, – разведка у них работала чётко». Генерал Лобов: «Американцы… крайне остро и довольно оперативно реагировали на попытки восстановления разрушенных и строительства новых аэродромов на территории КНДР. Действовали они в этом отношении весьма устремлённо и с военной точки зрения продуманно и рационально. Воздушная разведка таких объектов велась постоянно, тщательно, и удар наносился, как правило, к моменту окончания их строительства или восстановления». От идеи работать с корейской территории пришлось отказаться. Взлетать по-прежнему приходилось с аэродромов Китая. Это создавало определённые неудобства, зато, с другой стороны, было безопаснее: в Китай американцы тогда не залетали.

Генерал Георгий Лобов, на чьи воспоминания я ссылаюсь, командовал 64-м корпусом с осени 1951-го по осень 1952 года. Это был ас, на Великой Отечественной сбивший 15 самолётов лично и ещё 8 в группе. 8 мая 1945 года именно Лобов поразил над чехословацким городом Мельником «хейнкель-111» – последний вражеский самолёт, уничтоженный советской авиацией в Великой Отечественной войне. В небе Кореи, куда он прибыл в марте 1951 года на должность командира 303-й дивизии, Лобов уничтожил четыре реактивных истребителя F-80, вскоре был удостоен звания Героя Советского Союза.

Базируясь на китайских приграничных аэродромах, части корпуса должны были действовать в небе Кореи – прикрывать Супхунскую ГЭС и мосты через Ялу, коммуникации, города от бомбовых ударов. «Сталинские соколы» наряду с зенитчиками выполняли функции противовоздушной обороны. Они не бомбили, не штурмовали – лишь отражали и пресекали. Генерал Лобов: «Корпус выполнял сугубо оборонительные задачи по прикрытию даже не столько военных объектов, сколько городов и сёл, ирригационных сооружений, дорог, мирного населения. Такой щит был просто необходим. Ведь из миллионов погибших корейцев значительную часть составляли мирные жители… Наши авиаторы не имели наступательного оружия. Даже на складах не было ни бомб, ни ракет, ни баков с напалмом». Дальше: «Существовавшие ограничения района боевых действий корпуса линией Пхеньян – Вонсан на юге, т. е. практически 39-й параллелью, удаляли нас на сто с лишним километров от линии фронта». Другими словами, «миги» действовали исключительно в тылу северян. Пересекать линию фронта, действовать над территорией, занятой противником, и над морем запрещалось, чтобы исключить попадание советских лётчиков в плен. Да и ограниченность аэродромной сети диктовала свои условия. «Запрет действовать над морем даже в пределах границ КНДР ещё в большей степени подчёркивал оборонительный характер задач… Ни один кореец, ни один американский пехотинец или моряк не погибли от ударов советских авиаторов», – пишет Лобов. Пепеляев вспоминал, что запреты ограничивали командиров в решении боевых задач. Попав в невыгодную для себя ситуацию, американцы спокойно уходили в сторону моря. С другой стороны, «миги» базировались ближе к месту боёв, нежели «сейбры», а значит, могли вести бой дольше. Американцы над Ялу не получали команд от наземных служб наведения. Историк авиации Николай Бодрихин: «Американским лётчикам приходилось действовать в более сложных условиях: они вступали в бой на значительном удалении от своих аэродромов, порой вынуждены были делать это, ещё не сбросив подвесных баков, совершали боевые вылеты под интенсивным зенитным огнём противника».

Река Ялу (Ялуцзян), разделяющая Китай и Корею, для России далеко не чужая.

На рубеже XIX и XX веков Россия активно осваивала северо-восток Китая, интересовалась Корейским полуостровом, строила порт Дальний, укрепляла военно-морскую базу Порт-Артур, прокладывала через территорию Китая железную дорогу от Забайкалья до Приморья. Всё это называлось – «Желтороссия». В 1898 году на Ялу побывал инженер, писатель, автор «Детства Тёмы» Николай Гарин-Михайловский. Вскоре владивостокский коммерсант Юлий Бринер продал права на лесные концессии в бассейнах рек Туманган (Туманная, по ней проходит граница РФ и КНДР) и Амноккан (корейское имя Ялу) российскому правительству. Под предлогом борьбы с хунхузами – китайскими разбойниками – в Корею ввели российских военных, что, в свою очередь, стало одним из поводов для Японии напасть на Россию. У реки Ялу весной 1904 года состоялось первое значительное сухопутное сражение Русско-японской войны, за которым с японской стороны наблюдал военкор Джек Лондон, тайно сочувствуя русским.

Полвека спустя у Ялу вновь воевали русские, но теперь не с японцами, а с американцами, и не на земле, а в небе. Китайские и корейские лётчики ещё только учились летать на реактивных машинах – приходилось вести боевые действия против превосходящего противника наличными силами 64-го корпуса.

Всего через Корею прошли 12 советских истребительных дивизий, 2 отдельных истребительных полка, 2 полка морской авиации, 4 зенитных артиллерийских дивизии, 2 авиационные технические дивизии. Части меняли через восемь-четырнадцать