Олигарх с Большой Медведицы - Татьяна Устинова

– Лиза расскажет.

– В нее стреляли! – выпалила Дунька.

– В нее кто-то… стрелял? – переспросил Громов.

– Боюсь, что так, – сказал Белоключевский.

– Дикость какая-то, – вставила Дунька быстро. – Хотя Димадумает, что стреляли в него.

– В вас? Почему?

Белоключевский пожал плечами. Ему не хотелось ничегообъяснять.

– А вы знаете, что у нас… сотрудница погибла и именно у Лизыв гараже? Совсем недавно.

Белоключевский кивнул. Очень хотелось курить, но в этомстильном кабинете с гобеленовым диваном и необыкновенными светильниками куритьбыло невозможно, хотя везде стояли пепельницы – тоже очень стильные.

За каким чертом люди украшают свои кабинеты стильнымипепельницами?! Ну, какая разница, стильная пепельница или нет?! В конце концову нее единственное предназначение – тушить окурки!

– Вы не думаете, что смерть нашей сотрудницы и стрельбакак-то связаны между собой?

Белоключевский отрицательно покачал головой, потом подумал ипожал плечами. Дух противоречия овладевал им все сильнее.

– Макс, дай мне сигарету, – попросила Дунька. – У менякончились. Я курю целый день.

Громов вытащил пачку и положил перед ней. Сигарету не достали прикурить не дал – видимо, знал, что Дунька тоже не станет прикуривать отчужой зажигалки, как и Лиза. Белоключевский несколько раз пробовал поднестиЛизе зажигалку, и всегда это кончалось скверно – она отталкивала его руку,косилась и выуживала из кармана свою.

Дунька прикурила и поморщилась:

– Ужас, какие крепкие! Как вы такие курите?! Белоключевскийпосмотрел.

Опять «Данхилл». Фиона курит «Данхилл», и этот тоже!Сговорились все, что ли! Права была Лиза, окурки – никакое не вещественное доказательство.Можно смело выбрасывать пузырек из-под но-шпы в помойку.

– Я спрашивал у своих ребят, что там с этим трупом в гараже,– сообщил Громов доверительно, – но пока ничего не известно. Главное, как еезанесло-то туда! Я понятия не имел, что Лиза на даче живет, я все время думал,что в Москве, а Светка, выходит, знала!

– Выходит, знала, – согласился Белоключевский.

– И следов никаких, – продолжал Громов. – Мне сказали, чтотак и не нашли следов-то!

– Так и не нашли, – согласился Белоключевский. – Впрочем, яточно не знаю.

– И мотивов никаких, – продолжил Громов задумчиво. – Комунадо было ее убивать? Зачем?

– А экспертизу, – спросил бывший олигарх, – делали?

– Наверняка делали.

– А результаты? Не знаете? Громов пожал плечами:

– Нет. Я только сегодня звонил, мне сказали, подожди, у насв морге очередь. Очередь в морге, представляете себе?!

Дунька как-то не очень весело фыркнула и опять потянула ксебе журнал – ей не нравились разговоры про морг. Распахнулась дверь, и влетелаЛиза. За ней осторожно поспешала Мила с подносом в руках, на котором былсервирован роскошный «кофей», даже спиртовка горела под маленькимникелированным кофейничком!

Белоключевскому невыносимо захотелось есть.

Именно есть – жареного мяса или кусок огнедышащей курицы, иогурца с проступившими капельками росы на свежем срезе, и черного хлеба ссолью. В желудке все сжалось в кулак.

Что он там утром поел? Лизину яичницу? Впрочем, от яичницыон бы сейчас тоже не отказался. Примерно из пяти яиц.

– Ребята, ну как? Макс, что ты думаешь по этому поводу? Дим,ты рассказал ему? Слушай, это так страшно, когда в тебя стреляют!

– Еще бы! – отозвался Громов. – Уж я-то знаю. Секретаршаводрузила поднос на стол для переговоров, и Лиза сразу схватила яблоко.

– Я сейчас от голода умру. Господи, почему трубку никто неположил?!

– Какую трубку?

– Телефонную, Дуня! Макс, положи трубку, пожалуйста.

Белоключевский взглянул на трубку, которая боком лежала настоле, забытая Лизой, потом посмотрел на свою руку, сжатую в кулак, и понялнаконец, в чем дело.

Дело оказалось в ревности, а вовсе не в том, что он устал,или проголодался, или в том, что Лизина деловая активность его раздражает.

Просто в ее офисе, в этом шикарном кабинете, да еще вприсутствии начальника охраны он моментально ощутил себя… ненужным. Забытым.Некомпетентным.

Он ей не нужен. Она отлично справляется и без него, и в том,с чем она не справляется, ей помогает Макс Громов. Именно на него и только нанего она рассчитывает, именно с ним советуется, именно в его профессионализмверит, как во второй закон Ньютона – незыблемую истину.

«При чем тут я?..»

Громов потянулся со своего места и пристроил трубку нааппарат.

– А теперь, – сказал он решительно, – пусть кто-нибудьтолком мне расскажет, что именно произошло. И когда, по минутам и по секундам.

– Дунька, наливай всем кофе, – скомандовала Лиза. – Дим,сгущенки нет, придется с молоком. Сколько тебе сахару? Восемь ложек илидвенадцать?

– Тридцать шесть, – ответило за него его раздражение. –Лиза, я пойду покурю.

Она посмотрела на него с изумлением и беспокойством. С нимчто-то было не так, а что именно, она пока не могла понять.

От чего это он взбесился?.. Вроде бы все хорошо, и онинаконец добрались до Макса, который сию минуту все им растолкует и, главное,научит, как спастись.

Все хорошо.

И тут вдруг Белоключевский увидел телефон.

Молоток в виске замер на миг и ударил так, что на секундуему показалось, что он сейчас упадет в обморок, постыдный дамский обморок –прямо на глазах у Лизы, и ее язвительной сестры, и этого мужика, начальникаслужбы безопасности, которого явно никакими обмороками не проймешь.Белоключевский даже представил себе на миг, какое у него будет лицо, когда онпридет в себя, а Макс Громов поднесет к его губам стакан с водой!..

Телефон, господи Иисусе! Шнур от телефона.

Белоключевский снова схватился было за голову, но отдернулруку – нельзя, чтобы заметила Лиза, никак нельзя!

– Я все-таки выйду покурить, – сказал он хрипло. – Что-то уменя голова побаливает.

– Голова? – весело удивился Громов. – Как же она можетпобаливать, когда она – кость?

Белоключевский не слушал его.

– Дима?

– Все в порядке, Лиза. Я на лестнице покурю и…