В стране чайных чашек - Марьян Камали

– Нет, к сожалению. – Мина покачала головой. С тетей Фирузой она говорила на фарси и из-за этого чувствовала себя десятилетним ребенком. – А что?

– Вот как… – Тетя Фируза разочарованно вздохнула, но почти сразу снова просветлела. – Значит, ты изучаешь юриспруденцию? Ты будешь юристом?

– Тоже нет. – Мина покачала головой. – Это не я, это Кайвон. Он работает юрисконсультом по контрактам. А что?

– Понятно… – протянула тетя Фируза, с подозрением разглядывая Мину. – Кайвон – юрист, Хуман – «мистер доктор», а ты?.. Ты всегда говорила, что терпеть не можешь медицину, глупая гусыня… На кого же ты учишься? Мне говорили – племянница Ясмин, которая тоже сейчас живет в Америке, хочет получить ученую степень в области искусств, но ведь это же ерунда! Надеюсь, у тебя более серьезные планы?!

– Вообще-то да. Мне бы хотелось получить диплом в области искусства, но в качестве непрофилирующей дисциплины.

Тетя Фируза закатила глаза.

– Моя основная специализация – деловое администрирование, – поспешно сказала Мина. – Мне кажется, это серьезная профессия.

Тетя Фируза расплылась в широкой улыбке и даже захлопала в ладоши.

– Вот это я понимаю! Молодец, Мина! Это именно то, что нужно! А теперь расскажи мне поподробнее, какие дисциплины вы там изучаете…

Рассказывая тете Фирузе о занятиях по бухгалтерскому учету, статистике, банковскому делу, теории вероятности и других предметах (тетя с жадностью ловила каждое слово, словно сама собиралась поступать на курсы делового администрирования), Мина вдруг заметила какую-то женщину – ровесницу матери, – которая, сидя в кресле в углу, внимательно ее разглядывала. Этот взгляд был ей хорошо знаком: неизвестная женщина пыталась решить, годится ли она в жены ее сыну, племяннику или троюродному брату. Мине стало неприятно, и она постаралась повернуться так, чтобы грузное тело тети Фирузы заслонило ее от женщины.

– То есть ты делаешь все это на компьютере?.. – спросила тетя Фируза. – Мина-джан, научи меня работать на компьютере, пожалуйста! Я очень хочу научиться, но твой дядя Джафар – он такой ленивый! Он говорит, что компьютеры – это временное увлечение и что они выйдут из употребления так же быстро, как фотоаппараты «Поляроид». Я думаю, он просто не понимает, что́ я могла бы сделать, будь у меня компьютер!

Мина сочувственно кивала, а сама продолжала краем глаза следить за незнакомой женщиной, которая пересела на другое место, чтобы следить за ней без помех. Тетя Фируза продолжала перечислять грехи дяди Джафара, и она притворилась, будто внимательно слушает. Выходило так, что, если бы дядя не строил ей козни, тетя могла бы стать кем угодно – профессором химии, профессиональной пианисткой, психоаналитиком или даже нейрохирургом.

– Вау! Вот это да! – Не удержавшись, Мина произнесла эту реплику по-английски – так она казалась более экспрессивной.

– Это все он виноват! – с жаром согласилась тетя Фируза. – Вся проблема в нем. Я была как госпожа Кюри… То есть я могла бы быть как она, но… Джафар никогда не одобрял моих планов. Он должен был помогать мне, поддерживать, вдохновлять, а он…

Рядом с ними неожиданно возник дядя Джафар собственной персоной. В руке у него был стакан чая.

– Ты совсем замучила бедную девочку своей болтовней, Фируза-джан, – добродушно ухмыльнулся он. – Да, да, все уже знают, что ты не получила свою Нобелевскую премию только из-за меня. Что ж, расскажи ей все о моих прегрешениях, о том, что́ я сделал неправильно и какой вред причинил мировой науке и не только… Кстати, Мина-джан, тетя уже сказала тебе, что если бы я не вмешался, она могла бы стать победительницей «Формулы-1»?

– Но мне нравится водить машину! У меня талант! У меня вообще было много разных способностей, но я не смогла их развить, потому что каждое утро мне приходилось вставать в пять часов, чтобы подать тебе свежий чай! Если бы не это… ну, пусть не гонщицей, но уж врачом-то я могла бы стать!

– Кто же тебе мешает, Фируза-ханум? Давай, действуй! Сейчас многие женщины поступают в университет уже взрослыми. Учись на врача, на гонщицу, на физика-ядерщика… В любом случае это будет лучше, чем целыми днями слушать твою воркотню!

Лицо тети Фирузы сделалось багровым.

– Поздно мне учиться! – выпалила она сердито. – Да, я могла бы поступить в университет – никаких проблем! – но кто же тогда будет готовить тебе еду и убираться в доме? Ах, Мина-джан, если бы не я, он бы уже давно умер от голода. За те пятьдесят лет, что мы женаты, он ни разу даже риса не сварил. Ни разу!

Слушая их шутливую перебранку, Мина испытывала огромное удовольствие от того, что все это было ей хорошо знакомо. Точно так же они препирались и пятнадцать лет назад: тетя в приступе негодования прижимала к щекам морщинистые ладони, а дядя добродушно оправдывался. И это было еще одной приметой, признаком того, что она вернулась домой – туда, где все было ей родным и близким.

Дядя и тетя продолжали пикировку, и Мина воспользовалась моментом, чтобы потихонечку ускользнуть. Отойдя в угол гостиной, она опустилась в старое желтое кресло, в котором так любила сидеть Меймени. Его сиденье было все таким же неровным и комковатым, подлокотники покрывали все те же знакомые царапины, а от потертой бархатной обивки по-прежнему исходил легкий запах миндаля. Мина вдохнула его полной грудью и прикрыла глаза. Из кухни доносился смех матери, и по его тембру она поняла, что Дария болтает с тетей Ники. Так она смеялась только когда разговаривала с сестрой. В воздухе распространялся запах душистых приправ и риса басмати, мерно жужжали знакомые голоса, и Мина, прислонившись затылком к золотистому бархату, прислушалась. Вот кто-то из детей (ее двоюродных братьев и сестер?) крикнул: «Марко!» «Поло!» – донесся ответ, и послышался топот бегущих ног. Когда-то она тоже играла в эту игру[36] с Кайвоном и Хуманом в этой же самой гостиной, лавируя между взрослыми, между молодой тетей Фирузой и еще темноволосым дядей Джафаром, пока мать и Меймени готовили в кухне рис.

На несколько минут Мина словно потерялась в пространстве между прошлым и настоящим. Воспоминания о детстве, о давних семейных вечеринках смешивались с разговорами и смехом, которые звучали вокруг нее сейчас, с плывущими из кухни ароматами риса и хуреша, с ощущением уюта и тепла. Она была дома, она вернулась!.. Это было все равно что вернуться к жизни после долгого сна или даже после смерти. Теперь ей было вовсе не удивительно, что, пока она общалась с Мишель и Джулианом Краппером, ей все время чего-то не хватало – не хватало чего-то очень важного, чего