Коварные алмазы Екатерины Великой - Елена Арсеньева

– Привет, Морис, это Катрин. Я к мсье Лорану.

Ожидая, пока откроется дверь, она нервно поправила прядь над ухом. Странное ощущение – все время кажется, будто что-то не так с прической, и великолепные духи, которые раньше ей так нравились, кажутся какими-то приторными, и туфли почему-то жмут, эти пестрые балетки, в которых так удобно водить машину, не то что на шпильках. И все же на шпильках смотришься эффектней, а в этих туфельках без каблуков она какая-то коротконогая и толстозадая…

Что он там, уснул, этот швейцар?

– Морис! Ты меня не слышал, что ли?

– Вы слишком быстро отключили переговорное устройство, мадам, – послышался рокочущий басок. – Я не успел сказать, что мсье нет дома. Он уехал и не сказал, когда вернется.

Катрин вскинула брови.

Очень интересно. Раньше Морис всегда ее впускал, даже когда Лорана не было. Ждала, как верная жена, – так это у них называлось. Она как-то заикнулась, чтобы Лоран дал ей ключи, но он удивился:

– А зачем? Тебя и так пропустят.

Ее безоговорочно пропускали и Морис, и Мишель, и Оливье. Все трое охранников относились к постоянным посетителям жильцов дома на авеню Ван-Дейк с подобающим пиететом, даже с оттенком подобострастия. Что вдруг измени– лось?

«Какое там великолепно, когда Лоран дал тебе отставку!» – зазвенел ехидный смешок Фанни.

Катрин с такой силой вонзила палец в ненавистный домофон, что сломала ноготь. А, merde!

Дверь отворилась. Никогда лоснящееся невозмутимое лицо Мориса не казалось Катрин таким омерзительным.

– Это же я, Катрин! Ты что, не узнал меня?

– Мсье отсутствует.

– Я слышала, – процедила Катрин. – Пропусти меня, я хочу подождать его дома.

– Мсье не велел никого пускать.

Катрин покачнулась. Раньше к нему и так никого не пропускали, кроме нее. Не пропускать никого – значило не пропускать именно Катрин.

– Ничего не понимаю, – пролепетала она. – Хорошо, скажи хотя бы, когда он собирался вернуться.

До чего она дошла – унижаться перед этим вышибалой! Улыбаться ему заискивающе!

– Мсье ничего не сказал, – глядя сквозь нее, сообщил Морис. – Мне ничего не известно о его перемещениях.

И отвел глаза.

Катрин насторожилась. Что-то было в этих вильнувших глазах…

Лоран дома! Точно, дома. Морис врет, скотина.

Ага, вздумал одурачить Катрин! А вот хрен тебе! Не на таковскую напал, понял?

– Хорошо, я уйду, – пробормотала она с самым растерянным, с самым жалким видом. Повернулась, спустилась на две ступеньки. Оглянулась. – Только я очень тебя прошу, Морис…

Она опустила голову, согнулась. Теперь ее голова была как раз на уровне живота Мориса. С яростным криком она бросилась вперед с такой силой, что потемнело в глазах.

Поганый вышибала, у него не пресс, а бетонное заграждение! Но все же он покачнулся – не столько от силы удара, скорее от неожиданности. На миг он отшатнулся от дверного проема, но Катрин хватило этого мига, чтобы пролететь в образовавшуюся щель и даже взбежать до первого пролета.

Но Морис уже пришел в себя. Одним прыжком он одолел пять ступенек, настиг Катрин, сграбастал ее своими ручищами, развернул и поволок к выходу. Ах, как сейчас пригодились бы туфли с острыми носами и на шпильках! Сколько раз Катрин видела по телевизору, как самыми простыми способами отбиться от маньяка, нападающего на вас в подъезде. И все же она сделала, что могла: коленкой саданула Мориса в пах. Увы, не попала ни по какому уязвимому месту, зато сквозь яростное пыхтенье Мориса, который тащил ее к выходу, до нее донесся какой-то омерзительный визг. Это она, она визжала! Это ее тащил вон какой-то вышибала!

– Морис, отпусти ее, слышишь? – послышался вдруг знакомый голос, и тиски, сдавившие Катрин, разжались.

Она сначала утвердилась на дрожащих ногах, потом обернулась. Матерь божия, Лоран! Стоит на площадке на несколько ступенек выше. Джинсы, свободный джемпер и ночные туфли – по этой дурацкой русской привычке. Значит, он в самом деле был дома, просто не хотел ее видеть.

«Ты, сволочь, что себе позволяешь?» – чуть не выкрикнула она, но прикусила язык.

– Лоран, что случилось? Я не могла до тебя дозвониться, а этот поганый пидермон меня не пускает!..

Морис шумно вздохнул за ее спиной, но больше не издал ни звука.

– По-моему, с сексуальной ориентацией у Мориса все в порядке, – насмешливо улыбнулся Лоран. – Ты сама не раз говорила, что он смотрит на тебя так, словно вот-вот трахнет. Так что или одно, или другое, а вместе – никак!

– Мсье, – возмущенно рыкнул Морис, – я никогда не посмел бы!..

– Знаю, знаю, – успокоительно кивнул Лоран, – Катрин большая фантазерка. Но все же вы ее простите – на прощанье. Хорошо?

На прощанье?

– Ты решил уволить Мориса? – спросила она как ни в чем не бывало. – И правильно.

– Морис остается, – так же спокойно проговорил Лоран. – Я увольняю тебя.

– Почему?! – взвизгнула она.

«Лоран дал тебе отставку! Лоран дал тебе отставку! Лоран дал тебе отставку!»

Голос Фанни, словно заевшая пластинка. Так это правда? Нет, как он посмел, этот дикарь, этот варвар? Сейчас она ему скажет, такое скажет!

Катрин уже приоткрыла было рот, но Лоран предостерегающе выбросил руку:

– Остановись! Я твой словарь хорошо знаю и примерно представляю все, что ты хочешь выдать. Произносить этого вслух не стоит, а то разозлюсь. Я хочу расстаться с тобой по-хорошему, поняла? У тебя не выплачен последний взнос за дом? Я внесу эти деньги. И ты можешь прислать мне все счета, которые еще не оплатила. Но только те, что поступили до сегодняшнего дня, поняла? Все, что будет датировано завтрашним числом, тебе вернут. На этом все, Катрин. Бон кураж!

– Но как же… – слабо выдохнула она.

– Мы странно встретились и странно разойдемся. – Лоран повернулся к ней спиной. – Улыбкой нежною роман окончен наш. И если памятью к прошедшему вернемся, то скажем: это был мираж!

Он спятил? Какой еще мираж?

– Лора-ан! – яростно взвыла Катрин, кидаясь вслед за ним, однако Морис на сей раз не зевал: перехватил ее в полете, скомкал, выкинул за порог и мигом захлопнул дверь. И тотчас раздался его чуть искаженный переговорным устройством голос:

– Умоляю вас, мадам, соблюдайте порядок, иначе мне придется вызвать полицию.

«А ведь он вызовет и глазом не моргнет! Тем самым глазом, которым заглядывал мне под юбку! Заглядывал, заглядывал, пусть не отпирается, я это отлично помню! Поганый пидермон!»

Минутку постояла, уперев руки в боки и восстанавливая дыхание. И снова голос Фанни зашелестел в ушах: «Лоран дал тебе отставку! Я знаю, что это такое – быть брошенной любимым мужчиной. Посмотрим, что ты запоешь, когда перестанешь получать чеки от Лорана!»