Коварные алмазы Екатерины Великой - Елена Арсеньева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Шьен была так предана Арману, а теперь…
– Пошли со мной, а? – сказала Эмма.
Она давно знала о своей власти над животными и некоторыми людьми.
Вышли из подъезда, пересекли бульвар, и тут, в блинной на углу, Эмма купила большой блин с мясом. Дома купила бы какой-нибудь чебурек, но в Париже чебуреков днем с огнем не найдешь.
Разломила блин на маленькие кусочки, чтобы горячий фарш быстрее остыл, и терпеливо ждала, пока собака поест, а сама рассеянно посматривала по сторонам, радуясь тому, что в голове нет ни одной мысли, что там блаженная, легкая пустота.
И вдруг знакомая фигура!
Фанни идет к Арману!
Эмма перевела дыхание.
Уходя, она оставила дверь приоткрытой, чтобы остался шанс какому-нибудь соседу заметить это, войти, обнаружить тех двоих. Чтобы он не ждал долго…
Но что это произойдет так быстро, Эмма не рассчитывала.
А впрочем, все, что ни делается, делается к лучшему. Фанни его найдет. И найдет рядом застрелившегося Армана. Страшная сцена! Наверное, эти двое почему-то подрались, Роман ударил флика вазой, тот выстрелил, а потом сам застрелился от ужаса, что совершил убийство. Ну, видимо, у бедного спившегося Армана окончательно поехала крыша!
Бедная Фанни, какое горе для нее увидеть это, увидеть мертвого Романа! Ну, хоть кто-то поплачет над бедным мальчиком, над этой красивой сломанной игрушкой!
Фанни и сообщит Эмме эту страшную весть. Конечно, ей будет легче услышать это от Фанни, которая любила Романа.
Нет, не думать!
– Привет! – вкрадчиво сказал кто-то над ее ухом.
Обернулась… Илларионов!
– О! Ты? Так быстро?
– Ну да, удалось моментом обернуться. А ты что тут делаешь? Собрала вещи?
– Знаешь, неохота возиться. Как-нибудь в другой раз. Поехали лучше домой. Только давай собаку возьмем с собой, а?
Илларионов вытаращил глаза:
– Собаку? Ну… давай! А как ее зовут?
– Представления не имею, – пожала плечами Эмма. – Мы можем звать ее просто Шьен, Собака. Эй, Шьен! – крикнула она, устраиваясь на заднем сиденье «Порше», и псина мигом вскочила следом.
О Таллеман де Рео, мир праху твоему и благоглупостям твоим!
– Домой, домой, – зевнул Илларионов. – Приедем и немного поспим, ладно?
– Договорились. Ляжем спать, и я тебе песенку спою.
– Колыбельную? – обрадовался Илларионов. – Обожаю колыбельные. Мне мама пела – я до сих пор помню.
И он мягким баритоном пропел:
– Знаешь такую?
– Конечно, знаю! – ответила Эмма и пропела тихонько:
Илларионов ужасно трогательный. Вот уж правда – мужчина и мальчишка в одном лице. Может быть, и правда у них что-нибудь получится. А если нет – у Эммы есть страховка… Бриллианты Валерия Константинова лежат в сейфе «Кредит Лионе». Их Эмма пристроила туда чуть не в первый же день, как они с Романом приехали в Париж. Иногда она приходила в банк, открывала сейф и любовалась камнями. Как они прекрасны! Даже те, в глубине которых таится мутная мгла. Эти нравились ей больше всего – своей роковой таинственностью. В «Le livre sur les diamants», «Книге об алмазах», которую Эмма купила у букиниста возле Пон-Неф, она прочла, что нельзя носить алмаз с пятнами: такой камень считается чрезвычайно несчастливым и даже фатальным камнем. Она бы, возможно, испугалась, если бы в той же книге не прочла следующие слова: «Камень может потерять свою жизненную силу из-за множества грехов носящего его человека».
О, Эмма совершила столько грехов, что запросто уничтожила жизненную силу не только алмазов! И теперь не осталось ничего на свете, что бы могло ее напугать.
