Конан и честь империи - Джеральд Старк

– Я просто пытаюсь тебе помочь, – с оскорбленным видом заявил гипербореец и даже сделал крохотный шажок назад. – Мы оба могли бы сделать друг для друга кое-что полезное, но ты ничего не желаешь слушать. Что ж, не стану навязывать тебе свое общество и удаляюсь.

– Ты? Помочь?! – несмотря на жаркий летний день, колдунья поплотнее завернулась в свою шаль. Из глубин темно-красной шерсти донесся истерический, отдающий горьким привкусом безумия смешок. – Только не предлагай испробовать столь любезное вашему Кругу Последнее Прощание, ладно? Не думаю, чтобы ширрифу пришлась по душе такая жизнь… или, точнее, не-жизнь.

– Рени, Рени, – укоризненно протянул Крэган. – Не разочаровывай меня. Я считал тебя куда умнее. Ты не раз убедительно подтверждала мое мнение, а теперь корчишь из себя вульгарную сплетницу с базара. При чем тут Последнее Прощание? Это всего лишь развлечение для скучающих умников наподобие Унтамо и Эгарнейда. Думали, будто способны обмануть смерть, а сами путались в простейших заклинаниях! Каков итог их усилий? Один разорван на кусочки толпой простецов, второму перегрыз горло спятивший оборотень…

– Ну да, а ты способен заключить договор лично с Нергалом. И Грайтиса немедленно отпустят с Серых Равнин, – закивала стигийка, устало попросив: – Почему бы тебе в самом деле не оставить меня в покое? Я не верю ни единому твоему слову… и в любой миг могу кликнуть стражу. Тебя выставят за дверь, а то и прогонят из замка – прямо в пасть к оборотням.

– Изволь, – магик ордена Белой Руки отступил еще на пару шагов. – Хотя, заметь, пока я, не предложил ничего дурного. Проклятье! Я вообще ничего еще толком не предложил, а ты уже угрожаешь мне стражей, которую я, по правде, не слишком-то и боюсь. Позволю себе заметить – хныканьем и попытками остаться в стороне ты ничего не добьешься. Сперва ты благополучно потеряла человека, который всецело доверял тебе. Теперь упускаешь возможность отомстить.

– Что-что? – дернула плечом госпожа эш'Шарвин, словно против воли заинтересовавшись.

– Месть, – терпеливо повторил Крэган. – Неужели ты способна простить отродье, которое шатается под стенами, и позволить ему уйти безнаказанным? О твоих соотечественниках ходят совсем иные слухи. Поговаривают, якобы у вас даже косой взгляд почитается за оскорбление, смываемое исключительно кровью обидчика. Или ты – несчастливое исключение? Поэтому ты оставила родные края и перебралась сюда, в такую глушь?

– Я приехала в Пограничье, потому что мне так захотелось! – с неожиданной яростью выкрикнула Ренисенб. – Перестань морочить мне голову! Я вполне способна понять, к чему ты клонишь! Хочешь поменяться? Твое кольцо в обмен на тайну принцессы Ричильдис, которую она сама не понимает? Свободу в обмен на пару украденных лишних дней жизни Грайтиса? Секреты Радужной Школы – на помощь в охоте за головой Рэфа? Не бывать тому. Ты совершенно правильно угадал – при первой же возможности я сдеру шкуру с этого треклятого оборотня и прибью ее на воротах Вольфгарда! И обойдусь без твоей помощи! – она говорила так быстро, что задохнулась от возмущения и злости.

Гипербореец выслушал эту гневную и сбивчивую тираду с нескрываемым удовольствием. Однако над чем он в этот миг размышлял – осталось неизвестным. Когда стигийка выдохлась, некоторое время он пристально глядел ей в лицо, потом скрипуче рассмеялся.

– Как удивительно ты выражаешь свое согласие, Рени. Слова прямо пышут праведным возмущением, но глаза тебя выдают. Так и кричат: «Согласна! Только спаси его!» Ну что ж, я нынче щедр. Добавь еще немного возвращенного могущества лично для тебя – и можем заключать договор. В ловле диких зверей я тебе не помощник, сама управишься. Мысль о побеге кажется мне весьма привлекательной, над ней стоит поразмыслить. Что касается возвращения моего талисмана и секретов Школы, то я сомневаюсь, чтобы ты или Озимандия рискнули совершить столь широкий жест. Но любопытство, дорогая Ренисенб, любопытство! Оно жжет меня изнутри, будто каленым железом. Мне не нужно многого, – Крэган наклонился поближе к стигийке и продолжал заговорщицким шепотом. – Эта чужая магия над Вольфгардом. Я ее чувствую, и ты тоже. Она похожа на нашу, верно. Ты даже перепутала ее поначалу с магией Белой Руки, а скудоумный Эгарнейд помог тебе утвердиться в своем заблуждении. Но наша магия берет начало в темном знании кхарийцев, а это – иное, более древнее… Озимандия наверняка знает, и он сказал тебе, а меня выставили за дверь, как нашкодившего щенка. Скажи мне причину безумия оборотней, Рени! Хотя бы намекни! Согласись, пара слов – невысокая цена за спасение человеческой жизни. И тогда я помогу твоему приятелю избежать Серых Равнин. Это не так уж сложно, если знаешь как…

– Озимандия считает, будто живущие в Пограничье дети Карающей Длани оказались под властью проклятия Исенны, – не очень охотно приоткрыла уголок завесы волшебница, рассудив, что плодить лишние тайны ни к чему. Крэган достаточно умен, чтобы догадаться обо всем самому.

Услышав имя древнего полководца альбов, маг вздрогнул и непроизвольно скрестил пальцы в оберегающем жесте.

– Проклятие Безумца? Красная Жажда? – гипербореец выглядел искренне пораженным. – Но ведь такого не может быть… Это значит, что Рабиры… Клянусь плетью Нергала! В таком свете и поспешный уход двергов под землю, и требование оборотней выдать им дочь Аквилонца становится ясным как день! Очень интересно, Рени, очень, я даже представить не мог… И как же вы намереваетесь бороться с этой напастью? Впрочем, это уже другой вопрос, на который ты вольна не отвечать. Ну, уговор есть уговор.

Колдун быстрым и очень цепким движением сгреб отшатнувшуюся стигийку за плечо и дернул к себе. Скосив глаза, Ренисенб увидела лежащую на шерстяной ткани ладонь с высохшим и омертвелым указательным пальцем, чья длина превышала обычную по крайней мере в полтора раза. Палец слегка подергивался, напоминая огромное (и наверняка смертельно ядовитое) насекомое вроде кешанской болотной многоножки.

– Я ничего не обещаю, – почти прошипел Крэган. – Но лучше бы тебе немедленно спуститься в подвалы и разыскать останки ширрифа. Пусть его отнесут в какое-нибудь холодное помещение. Проследи, чтобы над ним не вздумали читать каких-либо молитв и больше ни о чем не спрашивай.

– Пусти меня, пусти! – магичка вырвалась, оставив трофей – свою шаль, и, спотыкаясь, выбежала в коридор. Вслед ей пролетел ехидный смешок.

Оставшись в одиночестве, гипербореец подумал: если бы право решать принадлежало ему, не стал бы задумываться и колебаться. Враги и союзники частенько уподобляли его действия поступкам ребенка, отрывающего крылышки мухам, дабы посмотреть, выживет ли насекомое.

Крэган охотно соглашался: порой стремление узнать как можно больше перевешивает все доводы разума. Именно любознательность втянула его сперва в безнадежные попытки овладеть разумом Карающей Длани, затем – в авантюру Последнего Прощания, а теперь угрожала возможностью запросто погибнуть в Вольфгардской Цитадели.

Вечер 2 дня Второй летней луны.