Тузы и шестерки - Фридрих Незнанский

И появился корреспондент:

«Сегодня в светской приемной Московской патриархии появилась неожиданная гостья. Девушка, не пожелавшая назвать своего имени, передала на восстановление храмов Московской епархии пять миллионов долларов наличной валютой. Проверка подтвердила, что купюры подлинные. На восстановление каких именно храмов должны быть потрачены деньги, дарительница затруднилась ответить. И вообще, она исчезла так же неожиданно, как и появилась!»

В кадре мелькнула блондинка в белом плаще, которая тщательно закрывала лицо, отворачиваясь от камер. Она поспешно уселась в «мерседес», который тут же отчалил.

Даже не видя лица, Бедняков с Шаповаловым опознали в ней Брусникину. Когда она только успела?

— Ну где ты таких находишь?! — Стас в сердцах трахнул кулаком по столу.

Ему ответил с экрана дебелый бородач в рясе, пристально смотревший прямо в камеру:

«Господь наш Иисус Христос и Бог, и Отец наш, возлюбивший нас и давший утешение вечное и надежду благую во благодати, да утешит ваши сердца и да утвердит вас во всяком благом слове и деле благом. Не оскудела еще российская земля…»

И дальше снова корреспондент:

«Кому принадлежат эти деньги, не вызывает сомнения. Времена, когда бандиты отливали колокола для подмосковных часовен и дарили церквям похищенные иконы, безнадежно канули в Лету, сегодня они строят храмы, а что завтра? Английская королева Елизавета I раздавала пиратам дворянские звания. Станет ли Священный синод канонизировать авторитетов? Вот в чем вопрос…»

Мафиози, однако, не стесняются своих грязных денег, подумал Бедняков. Не назвав конкретного имени или организации, они тем не менее не преминули оповестить все ведущие московские телерадиокомпании о времени и месте этой благотворительной акции.

И опять заговорила серьезная ведущая:

«Помогите найти человека. 19 мая ушел из дома и не вернулся Акопов Самвэл Акопович, 1969 года рождения. Его приметы: рост 178 сантиметров, худощавого телосложения, смуглый, волосы черные короткие. Был одет: черные джинсы, рубашку в белую и синюю клетку и белые кроссовки, куртку поплиновую голубого цвета…»

Шаповалов щелкнул пультом и с остервенением забросил его на шкаф.

— Реки крови и море трупов.

— Чего? — Бедняков все еще осмысливал увиденное.

Аня даже с ее нетрадиционным мышлением не смогла бы додуматься до такого, просто потому что была слишком жадной. Определенно тут чувствуется влияние Гордеева. Ох, нарывается адвокат.

— Море трупов, говорю. И первый — твой, если в течение суток не доставишь мне эту Брусникину или не представишь достаточных оснований, чтобы закрыть это гнилое дело на фиг.

Телефонный звонок прервал его человеконенавистнические заявления.

Шаповалов снял телефонную трубку.

— Тебя! — И положил на рычаг.

— Разучился телефоном пользоваться?! — разозлился Бедняков.

— К себе иди! Из дому звонят, что-то срочное.

Вот оно, началось! Бедняков бежал как на рекорд,

едва не сбил с ног майора Звягинцева. Он, кажется, что-то сказал вдогонку.

Звонила тетушка.

— Толик! Пришел Юра Гордеев, говорит, что у него к тебе очень важное дело, ты не мог бы в перерыв…

— Он цел вообще?!

— По-моему, очень расстроен…

Через несколько минут Бедняков поймал такси — его «восьмерка» все еще клепалась.

В беседке напротив подъезда сидел человек. В руках он сжимал банку пива, еще четыре стояли перед ним на столике. Звали человека Евгений Мунтян, теперь Бедняков был в курсе, вообще за последнюю неделю Бедняков узнал много нового и интересного…

— Участковый Бедняков! — окликнул тот. — Садись, служивый, разопьем в общественном месте.

Бедняков на секунду растерялся и машинально посмотрел на окна собственной квартиры. На кухне тетушка, прильнув к стеклу, с сердитым выражением подавала какие-то знаки. Очевидно, чтобы поскорее поднимался и оставил в покое алкоголика, не до него сейчас.

— Три минуты, — сказал Мунтян, заметив колебания участкового. — Максимум пять. За это время твой адвокат никуда не денется.

Памятуя, чем завершилось первое свидание, Бедняков присел за столик, но не напротив него, а по диагонали, на недоступном для внезапного удара расстоянии. А в свете итогов последней встречи — расстегнул куртку и снял пистолет с предохранителя. На эти ратные приготовления Мунтян никак не прореагировал.

— Спасибо. — Он запустил по столу зажигалку «Зиппо». — Там бензин заканчивался, я заправил… — Вслед за этим Мунтян катнул банку пива.

Бедняков повертел ее в руках и поставил на стол, ему хотелось как можно скорее закончить этот разговор, а он все не мог его начать.

— В общем, если интересно, то красные победили, — сказал он, сгребая нераспечатанные банки себе в карман.

— Не интересно, — сказал Бедняков. — Я не люблю гэбэ.

— Я об этом наслышан, — кивнул Мунтян и продолжил: — Говорят, мои коллеги тебе много крови попортили? И даже из них… впрочем, неважно. А меня вот как раз восстановили на службе и сняли все обвинения, если тебя это, конечно, в какой-то мере интересует. Те ребята в джипе, которые охотились за твоими друзьями и своими бабками, — из ФСБ. Крыша от «прачечной», где трудились Гарин и Резник. Они же их наверняка и пришили. Так что дело это можешь смело бросать — сэкономишь время и нервы, все равно заберем… Ну и… Считай, что в рубашке родился. Всю контору скопом замели, за пожертвованные на храм «зеленые» предъявлять претензии некому. Адью, спи спокойно, дорогой товарищ!

Мунтян лихо перекинулся через спинку беседки и потопал не оглядываясь.

А Бедняков пошел домой, привыкая к странной мысли: и в госбезопасности встречаются нормальные люди…

Гордеев начал с ходу:

— Анатолий, мне нужна твоя помощь в одном очень неприятном деле. Произошел просто неописуемый случай…

Они с Тамарой Александровной пили чай, и если Гордеев и был чем-то напуган, то умело это скрывал.

Честно говоря, Мунтян своими уверениями в том, что все злодеи поголовно арестованы, Беднякова как-то не очень успокоил. Но с другой стороны, Гордеев не прятался в шкафу, не прижимал к груди узелок с жалкими пожитками, не вздрагивал от каждого шороха, а значит, пока все не так уж плохо — может и чайку попить. Бедняков налил и себе большую чашку и выбрал пару печенюшек позажаристей.

— А что, кто-то не понял твоей тонкой шутки с пожертвованием на восстановление храма и сильно на тебя обиделся?

Тетушка, смерив племянника осуждающим взглядом, тут же удалилась к себе.

— При чем тут пожертвование? — пожал плечами Гордеев. — Там-то как раз все прошло идеально, теперь твоей обожаемой соседке наконец ничего не угрожает.