Миф моногамии, семьи и мужчины: как рождалось мужское господство - Павел Соболев

(Леви-Строс, с. 52). Следы авункулата обнаруживались ещё в Средневековье (Леви-Строс, с. 53) и тогда же у древних славян: указание на особую роль дяди по матери для племянников содержится в первом варианте Русской правды, известном как Краткая Правда — написана около 1020–1070 гг. (Лаврененко, 2018).

Согласно логике авункулата, дети сестры (племянники) для дяди важнее детей собственных. Поэтому в раннее Средневековье враги предпочитали брать в заложники не детей друг друга, а именно племянников (Лаврененко, 2018, с. 364). Значимость связи племянников с дядей (по матери) выражалась и в том, что именно они наследуют его имущество, а не какие-то его собственные дети.

Авункулат оказался крепким орешком для мировой антропологии. Над его разгадкой (когда и зачем возник) учёные усиленно бились всю первую половину XX века, но в итоге она так и не была разрешена. В 1970–80-е споры постепенно стихли, и про авункулат почти перестали упоминать. Советские антропологи робко допускали, что семьи, состоящие из брата, сестры и её детей, "возможно, предшествовали парным", то есть семьям из мужа и жены (Алексеев, Першиц, 1990, с. 236), но позиция эта осталась совершенно неразработанной. Очевидно, что главной ошибкой антропологов была попытка объяснить, как брат появился в семейной системе между сестрой, её мужем и их детьми, — любые реконструкции в этом русле выглядели искусственно и неубедительно (см. Косвен, 1948, с. 36). Редкие антропологи замечали, что дядя "не появляется там, а является непосредственно данным условием" (Леви-Строс, с. 55), то есть роль дяди по отношению к сестре и её детям исходна, а значит, и очень древняя. Не удивительно, что в фольклоре многих народов речь идёт, как правило, об отношениях между дядей и племянником, но не об отце и сыне (Косвен, с. 34). "Отец не появляется ни в какой другой роли. Он вообще никогда не упоминается и не присутствует ни в одной части мифологического мира" (Малиновский, 2011, с. 94). То есть отец, а точнее, феномен отцовства как таковой, стал известен гораздо позже, — первоначально у женщины был только брат: он был до мужа и до отца её детей. А так как именно от дяди племянник наследовал имущество, то брат сестры в древности — это прототип отца, каким мы его знаем в современности (Малиновский, с. 47).

Вместе с тем авункулату существует простейшее объяснение, если исходить из существования неупорядоченных сексуальных связей (промискуитета) в древности — феномен отцовства в таких условиях не мог быть открыт (женщина просто рожала, это выглядело неким естественным порядком). В пользу промискуитета древнего человека и отсутствия понимания связи между сексом и зачатием говорит и древняя мифология. "Первые люди, чьё появление описывается в мифе, — это всегда женщина, иногда в сопровождении брата, иногда — тотемного животного, но никогда — мужа. В некоторых мифах ясно описывается, как забеременела первая прародительница. Она начинает свой род, когда по неосторожности оказывается под дождем, или купается и её кусает рыба, или в пещере на неё падают капли воды со сталактита. Таким образом, она «открывается», в её лоно попадает дух ребёнка, и она беременеет" (Малиновский, с. 93).

Можно видеть, что в древнем мифе речь идёт не только о присутствии брата и отсутствии мужа, но вместе с этим и о непонимании связи между сексом и зачатием — женщина беременеет неким экзотическим способом, что может отражать оригинальность древних представлений о зачатии. Поскольку отцовство в древности было загадкой, дети родившей автоматически получали покровительство её брата. Нельзя не обратить внимание, что при такой схеме отец становится и совершенно не нужен — ему достаточно выступить лишь осеменителем матери и исчезнуть. Гениальная схема, ни в какой моногамии не нуждающаяся.

Поэтому когда археологи обнаруживают древние отпечатки ног взрослого мужчины, женщины и детей и сразу начинают трубить о якобы столь же древнем институте моногамии и нуклеарной семьи (Буровский, 2008, с. 262), то не следует забывать, что с таким же успехом это могли быть брат, сестра и её дети (от неизвестного мужчины). Таким образом, феномен авункулата, некогда известный по всему миру, может быть (и скорее всего, является) свидетельством древнего промискуитета, запечатанным в культурных кодах. Антрополог Робин Фокс был одним из немногих, кто во второй половине XX века отстаивал концепцию промискуитета древнего человека и именно через промискуитет объяснял и авункулат (Fox, 1997, p. 211), но по удивительным причинам, несмотря на всю стройность этой гипотезы, она в целом так и осталась проигнорирована научным миром: авункулат предпочли оставить необъяснённым, нежели допустить царство промискуитета в прошлом.

Помимо указанных, некоторые исследователи называют и такие "следы промискуитета", как менструальные кровотечения и женские стоны во время оргазма. Дело в том, что обильные выделения в месячные — слишком странная и энергозатратная потеря, с точки зрения эволюции. Но, возможно, у этих регулярных выделений есть скрытый смысл. Гипотетически, они могут быть защитой от инфекций, переносимых сперматозоидами (Profet, 1993; см. Смолл, 2015, с. 107). Известно, что в случае некоторых внутриматочных инфекций менструальные выделения становятся обильнее обычного, при этом могут длиться дольше и даже возникать в любой момент цикла. Исходя из этого, возможно, обильные менструации были бы особенно адаптивными у крупных видов, практикующих неупорядоченные сексуальные связи, так как в этом случае риск заражения выше, и в конце цикла организм просто «вымывал» бы из себя возможные инфекции.

Что касается оргазма, то вокруг него давно идут споры: какую роль он играет в сексуальном поведении женщины? Каким бы ни был ответ, но есть и более интересный вопрос — почему во время оргазма женщина кричит? "Почему от Манхэттена до верховий Амазонки женщины гораздо чаще мужчин громко оповещают всех вокруг о получаемом ими сексуальном удовольствии?" (Райан, Жета, с. 347). Если секс у человека с самых древних времён был делом сугубо интимным, сокрытым от глаз других (как полагает концепция древней моногамии), то откуда тогда взялась эта предательская вокальная сигнализация, которую женщины контролировать порой просто не в силах?

Оргазм обнаружен у многих видов приматов, но самое интересное, что установлена связь между криками во время оргазма и неупорядоченной системой спаривания (там же, с. 349; Pradhan et al., 2006). Приматологи полагают, что крики эти призваны привлечь внимание других самцов группы или даже самцов соседних групп для совокупления с этой самкой (Semple, 2001). "Если в современную человеческую сексуальность включены тысячи поколений совокуплений с множественными партнёрами, то становится ясно, о чём эти крики" (Райан, Жета, с. 348). Учитывая, что крики во время секса способны привлечь и хищников, то они никак не могут быть простым капризом природы,