Кремль 2222. ВДНХ - Владислав Выставной

– Я не знаю… – Книжник растерянно поглядел на карлика. – Я как-то не думал об этом. В прошлый раз путь из Кенигсберга в Кремль проложил Алхимик…

Книжник перевел взгляд на Буку. Тот исподлобья поглядел вверх и произнес:

– Раз ты открыл ту дверь, значит, она уже есть. Роза Миров – не просто система туннелей в пространстве. Она снимает твои мысли и чувства, видит тебя насквозь. Потому ты попадешь только туда, куда тебе действительно нужно. И каким бы умным ни был твой Алхимик, он открыл свою дверь в Кремль только по одной-единственной причине…

– Он хотел вернуться домой, – закончил за него Книжник. – Так что же делать?

– Подумай – чего ты действительно хочешь?

Поначалу вопрос показался странным. Парень даже плечами пожал. Но поразмыслив немного, понял, что вопрос далеко не праздный. Он так долго и шел к этой двери, что забыл, для чего начал свой путь.

Спасти Зигфрида – вроде бы очевидный ответ. Но чего он больше хочет сейчас – спасти друга или вернуться домой? Дом манил его, смертельно уставшего от своего безнадежного пути. И он не мог сказать себе наверняка – действительно ли яростно хочет продолжить путь в неизвестность, или просто пытается заглушить в себе неприятные мысли о себе самом – бросившем в схватке боевого товарища?

И если эта слабая и подлая часть души перевесит – можно ли заставить себя силой захотеть оказаться на той опасной площадке на верхушке старого маяка? Ответа не было. Как нет ответа ни на один действительно важный вопрос человеческой жизни.

Точнее, был один-единственный универсальный ответ на все вопросы.

Просто идти вперед.

– Как туда забраться? – оглядываясь по сторонам, произнес Книжник.

– Вспомни, что ты знаешь о космосе, – туманно предложил Бука.

Книжник напряг память – и та взорвалась беспорядочной кучей образов: ракеты, спутники, планеты, «красные гиганты» и «желтые карлики», астероиды, пустота, невесомость…

– Невесомость… – проговорил Книжник.

Это была совершенно иррациональная мысль. Но не менее странная, чем весь этот мир, созданный спящим подсознанием Буки. И в этой логике решение напрашивалось само собой.

Он чуть присел, не столько прыгнул, сколько оттолкнулся от твердой поверхности, вытянув вверх руки, ничуть не веря в успех замысла. Это было невероятно – но могло показаться, будто кто-то мягко взял его за ладони и медленно потянул вверх, к звездам. Ноги оторвались от цементного пола и повисли в воздухе, продолжая медленно подниматься.

– Как это?! – изумленно проговорил Тюфяк.

Черт непонимающе повел головой:

– Что такое? Что там происходит?

Лишь Бука смотрел на происходящее как на само собой разумеющееся.

– Невесомость, – просто сказал он. – Это же космос.

Только теперь, медленно вплывая в звездное марево, Книжник вдруг испытал приступ паники. Ведь перед ним и вправду был космос – бескрайний открытый космос, без входа и выхода, заполненный смертоносными излучениями и без малейших признаков… воздуха.

– Проклятье! – заорал он. – Я не подумал… Я же там задохнусь!

Он замотал руками и ногами, пытаясь опуститься на землю – но его продолжало затягивать в колышущуюся звездную мглу. Заорав благим матом, Черт бросился выручать товарища. Подпрыгнул, повис на ногах семинариста, пытаясь своим весом опустить его на грешную землю. Не тут-то было – незримая сила тянула все сильнее, увлекая вслед за парнем его несостоявшегося спасителя. В ужасе завизжал Тюфяк. Холодным взглядом проводил их Бука.

Секунда – и оба растворились в звездной ряби. Секунда – и рябь разгладилась, вернув Вселенной покой.

Книжник был уверен, что ему конец. Настолько же глупый, насколько и экзотический. Если глаза не обманывали – их просто швырнуло в безвоздушное пространство, в космический вакуум. Он плохо представлял себе, каково там, в космосе. Но знал наверняка: человеку не прожить в такой среде и минуты. В давние времена, когда в космос отправляли целые экспедиции, от неизбежной смерти людей спасали скафандры. Кто его знает, как действовал проклятый портал – может, сначала надо было отыскать такой скафандр? Может, эти штуки имелись где-то в огромных пространствах базы «Космос»?!

Сейчас эти рассуждения не имели смысла. Жить оставались секунды. Он выдохнул, по максимуму высвобождая легкие – чтобы их не разорвало перепадом давления. Крепко зажмурился – где-то читал, что в вакууме должны выскочить из орбит глаза, что сейчас замерзнет в камень лицо, что тело окаменеет и растрескается, как кусок льда…

– Твою мать! Что происходит?! Где я?!

Орал Черт. Может, бился в агонии? Злобный карлик даже от боли кричать не станет – он будет проклинать всех вокруг и грозить страшной местью.

Но дело не в этом. Что-то было не так. Разве семинарист мог слышать голос товарища, пусть даже за секунды до гибели? Разве звук распространяется в вакууме?

Книжник заставил себя открыть глаза. Их не выдавило из глазниц, не вспучило, да и вообще не произошло ничего такого, что могло произойти в вакууме. Просто потому, что они были не в открытом космосе. Они оказались в странном помещении – длинном, квадратного сечения, без пола и стен. Точнее, здесь просто нельзя было определить, где пол, где потолок, где верх, где низ.

И лишь непривычное ощущение в голове и ни с чем не сравнимая легкость во всем теле напомнило – они все еще в невесомости.

– Да где же мы, чтоб я провалился?! – проскулил Черт. – И почему меня выворачивает наизнанку?! Почему я чувствую, будто все время падаю, и никак не грохнусь, наконец?!

– Это всего лишь невесомость, – глухо отозвался Книжник. – Скажи спасибо, что вокруг есть воздух, и мы все еще живы.

– Да пусть все идет к дьяволу! – огрызнулся карлик. Он нелепо барахтался между стенками из упругого материала, подсвеченный тусклыми мерцающими светодиодами. – Я никогда не чувствовал себя хуже!

Книжник не слушал его. Оттолкнувшись от одной из стенок, он плавно подлетел к противоположной, в которой обнаружилось необычное круглое окно. «Иллюминатор», – всплыло в голове редкое слово. Стерев ладонью слой густой, жирной пыли, выглянул наружу. И не смог сдержать сдавленного крика.

Зрелище, представшее взгляду, не могло сравниться ни с чем из того, что довелось видеть раньше. Сказать – «восхитительное» – значит, не передать и сотой доли ощущений семинариста. Это было просто невозможное, немыслимое, взрывающее мозг зрелище.

По ту сторону толстого стекла медленно проплывала сказочная голубоватая, сияющая, с легким изгибом поверхность. И требовалось собрать в себе все жалкие обломки знаний, но главное – смелость, чтобы признать, что именно он видит.

– Земля… – прошептал Книжник. – Это же наша планета!

– О чем ты? – слабо простонал карлик, висевший сейчас вниз головой относительно спутника. Глядя на него, Книжник нервно хмыкнул: самое это слово – «спутник» – сейчас приобрело несколько иной оттенок.