Найти себя. Лучшая фантастика – 2023 - Дмитрий Николаевич Байкалов

Собственно, не в том суть. Проскочил я вертушку — и остолбенел. Передо мной на бетонке стояли два Лехи: один — в «мабуте» (летняя полевая форма), другой — в штатском.

Клянусь, большего потрясения я в жизни своей не испытывал.

Витязь на распутье: направо пойдешь — в психушку попадешь, налево пойдешь — в леших поверишь, прямо пойдешь… Да! Прямо и только прямо! Мне следовало тут же на месте судорожно придумать какое-никакое объяснение. Скажем, одного брата-близнеца медкомиссия признала годным к строевой, другого — нет.

— Ты что, сдвинулся? — придушенным шепотом спросил признанный годным.

— А чо? — испугался непризнанный.

— Суп харчо! Ты как здесь оказался вообще?

— Приехал…

— Как ты мог приехать без паспорта?

— Пошел в паспортный стол… Сказал: потерял… Новый выдали…

Ну а что? По тем временам — запросто. Базы данных появятся лишь через четверть века. А уж если паспортист знакомый…

Так что сердце у меня после этих его слов на миг приостановилось. Стало быть, все-таки либо направо, либо налево. Либо в психушку, либо…

— А дежурному чего соврал, что документов нет?.. А-а… — Леха сообразил, покивал. — Имена одинаковые?

— Ну да…

— Короче! Чего надо?

Замялся штатский. Оглянулся на меня.

— При нем можно, — заверил Леха. — Короче!

— Короче?.. — беспомощно переспросил Лехин двойник. Потом вдруг решился и выпалил: — Давай снова местами поменяемся!

Обалдел рядовой. Я, кстати, тоже.

— Т-то есть… В смысле?

— Ну, в смысле я — сюда, а ты — ко мне, в село…

— Погоди! А кем ты сейчас в селе работаешь?

— Да это… коровник строю…

— Думаешь, здесь легче?

Понурился двойник, не ответил. А Леха уже напряженно что-то прикидывал.

— Все равно не понимаю, — сказал он наконец с досадой. — Мне-то зачем в село? Ну дослужишь ты за меня здесь… И кто тебя в селе хватится?

— Да тут такое дело… — страдальчески скривив физию, выдавил тот. — В общем… женился я там…

Рядовой Леший обмяк, потом взглянул на меня, как бы приглашая в свидетели.

— Ну не идиот?.. — безнадежно спросил он и, не дожидаясь ответа, снова повернулся к бывшему своему благодетелю. — Дай подумать.

— Долго?..

— До вечера. Виноградники видишь? За ними сливовый сад. Вот будь там ровно в шесть часов… Я к тебе через дыру выйду. А сейчас — свободен!

…Мы долго смотрели ему вслед. А потом вдруг обратили внимание, что в десятке шагов от КПП сидит на бетонке комбатова Маринка и с любопытством нас разглядывает, вывернув морду набок. Черную, с белыми пятнами над глазами.

* * *

А я ведь так и не рискнул вытрясти из Лехи всю правду. Пугала она меня. Спросил только:

— Он тебе кто?

Рядовой Леший сердито покосился на меня и не ответил.

Некоторое время шли молча.

— Нет, ну ни хрена себе? — с недоумением промолвил он наконец. — Это что ж за жена такая, от которой в армию сбежишь? В медовый месяц! Хоть бы второго года службы дождался, а то…

— Да, может, жены и нет никакой, — сдавленно отозвался я.

— А что ж он тогда…

— Наврал!.. Может, он там что серьезное натворил… Осторожней, Лех! Приедешь в село, а тебя под суд… Зря ты у него паспорт не проверил. Вдруг там и штампа нет… В тюрьме ты за него сидеть не подряжался! Еще неизвестно, сколько ему дадут…

И погрузились мы вновь в тревожные раздумья. Причем угроза утратить друга пугала меня гораздо больше, чем крушение материалистических воззрений.

Вскоре сверкнул впереди над кронами военнобязанных акаций дюраль нашей «консервной банки».

— Так что ты решил? — спросил я.

— Не знаю еще…

Тут возле штаба завыл ревун — и побежали мы на позиции. В норматив уложились (три минуты). А большего от нас и не требовалось: в ту неделю боевое дежурство нес первый огневой дивизион, а мы-то — второй.

Заняли свои места в кабине, ждем появления лейтенанта. Лейтенант так и не появился, а потом и готовность отменили.

— Ну хорошо! — сказал я. — Допустим, не соврал он. Поменялись вы местами. Он служит здесь, ты живешь с его мымрой… Погоди, не дергайся, дай договорить!.. Но потом-то — дембель! Так и так возвращаться…

— А оно ему надо?

— А тебе?

— Мне — нет! Кончится май — все равно в лес уйду.

— А в розыск подаст?

— Кто? Жена?

— Ну да…

— Пускай подает. Меня не найдут, а его… Ну, тут уж как повезет!.. Чего лыбишься-то?

А лыбился я вот чего: пришло вдруг в голову, что раз поперли из комсомола, то имею полное право верить в леших, домовых и прочих кикимор. Хотя я ведь еще и политинформатор… Да, неловко…

* * *

А к вечеру нас вызвал комбат. Какой-то он на этот раз был загадочный.

— А выйдем-ка перекурим, — неожиданно предложил он.

Должно быть, хотел поговорить без свидетелей.

Мы выбрались из недр холма сквозь дверцу в чудовищных железных воротах и, взойдя по пологой бетонной дорожке, расположились в курилке под масксетью. Там уже виляла хвостом Маринка.

Душные азиатские сумерки. Над горизонтом всплывает в сером мареве облако мельчайшей золотой пыли, похожее на обман зрения. Это из невероятной дали мерцает вечерний Ташкент, куда нас иногда отвозят на гауптвахту.

— С тобой все ясно… — Огонек комбатовой сигареты кивает в мою сторону. — А с тобой так… — Теперь он нацелен прямиком на Леху. — «Год интендантства — и можно расстреливать без суда». Кто сказал?

Леха робеет:

— Н-не знаю…

— Генералиссимус Суворов сказал.

Судя по зачину, разговор предстоит долгий. А на часах, между прочим, без четверти шесть. Однако долго комбат говорить не любит:

— Помидорный сезон кончается, огород будем ликвидировать. В ноябре старшина Лень уходит на дембель. Примешь у него каптерку.

— Товарищ майор… — лепечет Леха. — Я ж рядовой…

— Н-ну… накинем тебе пару лычек… — «Дед» Сапрыкин выбрасывает окурок в металлическую емкость посреди курилки и смотрит на часы. — Пора. Сейчас приведете сюда этого…

— К-кого?..

— Сам знаешь кого. А я уж с ним как-нибудь договорюсь.

* * *

Привели. Прямиком в бытовку. К тому времени, кроме нас, на позициях не было уже ни души. При виде комбата доставленный дернулся на выход, тут же смекнул, что бежать некуда, и безвольно ослаб.

— Значит, слушай меня внимательно, — прозвучал из-под козырька глуховатый подземный голос. — Слушай и запоминай… Ты. Мне. Здесь. Не нужен. Мне нужен вот он. Уразумел? Завтра же садись и уезжай в свою деревню. А покажешься хоть раз — пойдешь под стражей в милицию. Там тебя мигом отучат по чужим документам жить… Леший!

— Я!

— Проводишь до дыры.

И