Двум смертям не бывать - Светлана Успенская

Саша вынырнул из метро неожиданно, когда Жанна уже перестала надеяться.

— Ну? — улыбнулся он, подходя к ней. — Как поживаешь? Ты прекрасно выглядишь! Какое там у тебя ко мне дело?

— Мне сказали, что мои деньги у тебя, — пытаясь быть спокойной, проговорила девушка. — Я хочу получить свои пять тысяч. Немедленно!

— Ты что, сдурела? — Реденькие брови Саши поползли вверх, а крошечный, точно обрубленный подбородок удивленно отвалился. — Какие деньги?

— Мои деньги! Деньги за моего сына, — жестко произнесла Жанна.

— С какой стати, красавица? — Голос Саши зазвучал издевательски. — Ты уже получила все, что заслужила. Мы с тобой в расчете!

— Я ничего не получила. Дора мне сказала, что деньги у тебя, потому что крупные суммы наличных из Соединенных Штатов вывозить запрещено. Еще она сказала, что ты меня встретишь в аэропорту и отдашь деньги.

— А она тебе не сказала, что я Папа Римский?.. Какая еще Дора? Не знаю никакой Доры! — Саша продолжал разыгрывать из себя удивление. — Тебя, кажется, кто-то надул, детка. Кроме того, ты, по-моему, что-то путаешь. Деньги тобой получены сполна, фирма свои обязательства перед тобой выполнила. Вот, посмотри! — Он достал из спортивной сумки папку, вынул оттуда белый глянцевый лист. — Узнаешь почерк? Эта твоя собственноручная расписка в получении денег. А вот фотография ребенка, твои снимки и снимки приемных родителей, вот ксерокопия отказа от ребенка, составленная на двух языках, вот свидетельство адвоката, что ты в трезвом уме и здравой памяти согласна отдать сына на воспитание… Вот заключение психиатра…

Жанна непонимающими глазами уставилась на кипу бумаг и робко протянула руку.

Цветная глянцевая фотография запечатлела ее вместе с сыном на руках, по бокам — незнакомые улыбающиеся люди с добрыми лицами, хорошо одетые, мужчина и женщина. Жанна тоже улыбается, прижимая к себе сына. Второй снимок — смеясь, Жанна осторожно передает ребенка счастливой женщине, которая ласково тянет к нему руки, а мужчина с тревогой и заботой смотрит на них. Третий снимок — та же женщина с ребенком на руках и ее муж. Их лица светятся счастьем.

— Я ничего не помню, я ничего не понимаю! — беззвучно прошептала Жанна, и фотографии выпали из ее рук. — Я ничего не помню…

Но кое-что все-таки она помнила…

То, что всплывало в ее изнасилованной памяти, напоминало обрывки странного сна без конца и без начала…

Лошадиная Дора, в ее руках таблетка, стакан воды стучит о сомкнутые зубы. Жанна упрямо отворачивает лицо…

Дора разжимает ей зубы ручкой ложки, впихивая в самое горло белую таблетку. Булькает вода, вливаемая как кошке, через угол рта…

Любезный господин в строгом костюме с красным галстуком. Кипа бумаг перед ним… Господин смотрит на Жанну снисходительно и вместе с тем настороженно.

— В каком городе вы находитесь? — спрашивает он ее по-английски.

— Не знаю, — сонно отвечает Жанна по-русски. — Не понимаю…

— Батон-Руж, штат Луизиана, — улыбаясь, переводит ее слова лошадиная Дора.

— Вы добровольно согласились отдать сына на воспитание мистеру и миссис Кенвелл? — спрашивает господин.

— Я ничего не понимаю, — отвечает Жанна.

— Да, мистер, — переводит Дора.

— Вы знаете, какое сегодня число? Вы знаете, как вас зовут?

Но на его вопрос вновь отвечает Дора. Она улыбается. Все хорошо, все идет как нужно.

— Подпишите, пожалуйста, — улыбаясь, говорит доброжелательный господин и протягивает ей ручку. Он явно доволен.

Жанна берет у него ручку и подписывает какую-то бумагу. После этого Жанну сразу уводят…

Ее сажают в машину и везут домой. Но Жанна не видит роскошной природы за окном, она спит, ее голова безвольно подрагивает, опущенная на грудь.

А в пансионе два мордоворота подсовывают ей какие-то бумаги. И она безмолвно ставит свою подпись. Ведь ей так хочется спать…

Лишь на короткий миг она возвращается в действительность из двухнедельного дурманного забытья — когда стоит перед стойкой регистрации в аэропорту города Вашингтона. И только тогда ее начинает тревожить странная легкость, проникающая даже сквозь тяжелую пелену равнодушия, — в ее руках ничего нет. Точнее, никого…

— Твоему сыну будет хорошо, очень хорошо! Замечательно! — весело щебечет Дора. За ней мрачной громадой высится немногословный Кевин. Они оба рады — наконец-то они избавляются от этой проблемной русской. — Кенвеллы очень обеспеченные люди, у них много акров земли, завод по производству покрышек, недвижимость в Калифорнии. Дениз вырастет счастливым, ведь он гражданин США, потому что родился на территории Штатов. Он никогда не будет знать голода, как многие дети в вашей стране.

Дениз? О ком это они? Жанна в растерянности. Она не совсем понимает, что ей говорят. Голова у нее тяжелая, точно кто-то несколько дней долбил по ней молотом.

— Где мой сын? — спрашивает она.

Кевин толкает Дору в бок. Та скалит свои лошадиные зубы.

— О, кажется, объявлена регистрация на твой рейс, — говорит она, подталкивая Жанну к стойке. — Иди, дорогая, приятно было познакомиться, приезжай к нам еще…

— Где мой сын? — тупо спрашивает Жанна, механически делая несколько шагов вперед. — Где он?

— Тебя встретят в аэропорту в Москве и все объяснят, — тараторит Дора, глаза у нее озабоченные — кажется, у них опять начинаются проблемы. Говорила же она, надо дать этой истеричке еще одну таблетку перед вылетом, ее не послушали! — Ты получишь свои деньги в Москве. Тебе передадут их прямо в аэропорту. Это ведь крупная сумма для тебя? Правда, Жанна, пять тысяч для тебя крупная сумма?

— Да, — отвечает Жанна точно сквозь сон. — Да…

Действительно, ей очень нужны деньги, очень нужны… При мысли о деньгах у нее что-то смутно шевелится внутри. Возникшая мысль слишком сложна, слишком объемна для ее одурманенного мозга, она вытесняет даже тревогу за сына…

Любезная девушка в форменной одежде берет у нее из рук посадочный талон, улыбаясь, показывает рукой, куда нужно пройти.

Дора и молчаливый Кевин исчезают. Медленно переставляя ноги, Жанна бредет туда, куда ей указала синяя форменная рука.

— А где мой сын? — Наконец ей удается усилием воли собрать разбегающиеся мысли.

Вопрос звучит в пустоту…

Самолет.

— Пожалуйста, пристегните ремни, — улыбается другая форменная девушка, почти точная копия той, первой.

— А где мой сын? — спрашивает ее Жанна.

— Вы летите с сыном? — удивляется стюардесса.

— Да, где он?

— Простите, я узнаю. — Улыбнувшись, девушка исчезает за занавеской.

Жанна отстегивает привязные ремни и пытается встать.