Ты не виноват - Дженнифер Нивен

К тому времени, когда мы заканчиваем переговоры, их гости собираются на крыльце, чтобы посмотреть на парня, которому так срочно понадобились цветы для любимой девушки.

Мужчина, которого, как выясняется, зовут Генри, подвозит меня к моему автомобилю. На это у нас уходит двадцать минут, а это означает, что я пробежал больше тридцати километров. Когда мы делаем разворот, чтобы подъехать к одиноко ожидающему меня Гаденышу, он удивленно спрашивает:

– Сынок, ты что же, пробежал такое расстояние?

– Да, сэр. Наверное, именно так. Мне очень неудобно, что я отвлек вас от ужина, да еще вам пришлось ехать со мной сюда.

– Не волнуйтесь, молодой человек. Не стоит беспокоиться. А у тебя какие-то неприятности с машиной?

– Нет. Просто она ехала недостаточно быстро.

Он кивает мне, как будто мои слова все ему объяснили, что весьма сомнительно.

– Не забудь передать наилучшие пожелания своей девушке от нас. А сейчас немедленно домой, слышишь?

К ее дому я подъезжаю уже в десятом часу. Некоторое время я просто сижу в Гаденыше с опущенными стеклами и выключенным двигателем, выкуривая последнюю сигарету, потому что именно сейчас, оказавшись здесь, я понял, что не хочу беспокоить ее. В окнах ее дома горит свет, и я понимаю, что она вместе со своими родителями, которые любят ее, а меня ненавидят, и мне не хочется вторгаться в их жизнь.

Но тут мне приходит сообщение от Вайолет, как будто она знает, где я сейчас нахожусь: «Я рада, что вернулась. Когда я тебя увижу?»

Я отправляю ей текст: «Выходи на улицу».

Через минуту она выходит из дома в своей пижаме с мартышками и длинном пурпурном халате. Ее волосы стянуты в хвост. Я выхожу навстречу ей с ведром, и она сразу начинает атаковать меня вопросами:

– Финч, ради всего святого, что происходит? Почему от тебя пахнет дымом? – Она боязливо оглядывается, опасаясь, что ее могут увидеть.

Ночной воздух почти морозный, снова начинает идти снег, но мне сейчас тепло. Она замечает:

– Ты же весь дрожишь.

– Разве? – А я и не понял, потому что не ощущаю холода.

– И сколько времени ты уже торчишь здесь?

– Сам не знаю. – И вдруг я понимаю, что действительно не помню этого.

– Сегодня уже шел снег. И вот теперь опять. – Глаза у нее покрасневшие. Похоже на то, что она недавно плакала. Вполне возможно, что все было именно так, потому что она ненавидит зиму, кроме того, скоро годовщина той самой роковой катастрофы.

Я протягиваю ей ведерко со словами:

– И поэтому мне еще больше хочется, чтобы ты взяла сейчас вот это.

– А что это?

– Открой и посмотри сама.

Она ставит ведерко на землю и открывает его. Несколько секунд она жадно вдыхает аромат цветов, потом поворачивается ко мне и целует, не произнося при этом ни единого слова. Когда она чуть отстраняется от меня, то говорит:

– Зима кончилась. Финч, ты привез мне самую настоящую весну.

Долгое время я сижу в машине перед своим домом. Я боюсь нарушить очарование, охватившее меня. Меня будто окутал сегодняшний день. Вайолет словно так близко от меня! И вот, что я люблю. Блеск ее глаз, когда мы с ней разговариваем или когда она рассказывает мне что-то важное и интересное. Я люблю наблюдать, как она шевелит губами, произнося про себя какие-то слова, когда читает или хочет сосредоточиться. Я люблю наблюдать за тем, как она смотрит на меня. Тогда начинает казаться, будто для нее существую только я, и создается впечатление, словно она обладает способностью видеть сквозь плоть и кровь, чтобы рассмотреть непосредственно меня таким, какой я есть. Она видит меня таким, каким себя не вижу даже я.

В школе я вдруг ловлю себя на мысли о том, что вот уже некоторое время смотрю в окно отсутствующим взглядом. Интересно, сколько же я просидел, глядя в пустоту? Я осматриваюсь, пытаясь определить, заметил ли кто-нибудь еще мое странное состояние, но в мою сторону никто даже и не думал поворачиваться. Подобное случается на всех уроках, даже на физкультуре.

На английском я открываю учебник, потому что учитель читает и все остальные ученики следят за чтением. Я хорошо слышу слова, но тут же забываю их после произнесения. Я слышу и воспринимаю только какие-то обрывки, ничего целостного и имеющего смысл.

Расслабься.

Дыши глубже.

Считай.

После уроков я направляюсь на колокольню, и мне уже не важно, увидит ли меня кто-нибудь или нет. Дверь на лестницу легко открывается, и я задумываюсь о том, уж не пришла ли туда и Вайолет? Как только я оказываюсь наверху, на свежем воздухе, я снова открываю книгу. Я перечитываю снова и снова один и тот же абзац. Мне кажется, что будет лучше, если я останусь наедине с собой, но как только я дочитываю одну строчку до конца и перехожу к следующей, я успеваю забыть предыдущую. Я беру другую книгу, надеясь, что сейчас все изменится, но результат точно такой же.

За обедом я подсаживаюсь к Чарли. Меня окружает масса людей, но я по-прежнему одинок. Кто-то разговаривает со мной, но я никого не слышу. Я делаю вид, что слишком увлекся одной из своих книг, хотя слова буквально пляшут на странице перед глазами, поэтому я заставляю себя улыбаться. Никто не должен догадаться. Итак, я улыбаюсь и киваю, и, похоже, у меня это неплохо получается до тех пор, пока Чарли не спрашивает:

– Приятель, что с тобой происходит? Ты меня серьезно огорчаешь.

На уроке географии США мистер Блэк, стоя у доски, еще раз напоминает нам о том, что мы не должны расслабляться, несмотря на то, что являемся выпускным классом и сейчас идет последний семестр. Пока он говорит, я пишу, но и тут происходит примерно то же самое, что и при чтении. Слова существуют для меня одну минуту, потом их смысл теряется. Вайолет сидит рядом. Я вижу, что она смотрит в мою тетрадь, поэтому прикрываю от нее текст.

Это состояние трудно объяснить, но, наверное, примерно так я бы чувствовал себя, если бы находился в водовороте, засасывающем меня ко дну. Все вокруг темнеет и начинает крутиться, но только медленно, а не быстро, как в реальной воронке. Также присутствует некая сила, груз, который утягивает тебя вниз, как будто его привязали к твоим ногам, даже если ты его не видишь. Мне приходит мысль, что, наверное, то же самое и должен ощущать человек, которого засасывает трясина или зыбучие пески.

Часть того, что я написал – это некое подведение итогов моей жизни, как будто я пытаюсь сейчас составить список всего, чего достиг, и напротив каждого пункта ставлю галочку. Удивительная подружка – галочка. Достойные друзья – галочка. Крыша над головой – галочка. Еда – галочка.

Я уже никогда не стану коротышкой и вряд ли облысею, если ориентироваться на моего отца и дедов. Когда у меня все в порядке, я во многом могу превзойти своих ровесников. Я неплохо играю на гитаре, и у меня приятный голос. Я умею сочинять песни. Причем такие, которые способны изменить мир к лучшему.