Перья - Оливия Вильденштейн

он был далек от оттенка полуденного неба, который я представляла. Это был цвет того самого момента между сумерками и кромешной темнотой, когда синий почти что перешел в черный.

Я осмотрела кровать королевских размеров, втиснутую в темную деревянную нишу со встроенными полками, что не очень подходило для ребенка.

– Вы обновили интерьер?

Мюриэль оглядела комнату, словно желая убедиться, что все по-прежнему на своих местах.

– Нет.

Я выглянула в окно, выходившее на высокую серую стену, покрытую коркой голубиного помета и выхлопных газов. Вид разительно отличался от роскошного внутреннего двора с каменным фонтаном и спутанным плющом.

Мюриэль включила свет в смежной ванной комнате, выложенной белой и серой каменной плиткой. Отполированные серебряные светильники отражали мое бледное лицо, измученные зеленые глаза и растрепанные медные локоны. Пока я приглаживала волосы, Мюриэль открыла шкафчик под раковиной и достала стопку сложенных полотенец, которые она положила на край ванны на ножках.

– Почему бы тебе не принять горячую ванну? Я принесу твою сумку.

– Я могу сама за ней сходить, Мюриэль.

– Чепуха. Жди здесь, – женщина похлопала меня по крепко переплетенным рукам.

Она боялась, что я могу сбежать, если спущусь вниз? Эта мысль действительно приходила мне в голову.

Перед уходом Мюриэль открыла кран в ванной, и шум воды развеял тишину.

– Тебе нужна одежда?

– На самом деле я кое-какую взяла с собой, – я покраснела, когда поняла, как это прозвучало. Когда она выгнула бровь, я добавила: – Я сделала кое-что, что разозлило мою семью. Поэтому я не была уверена, что смогу вернуться домой.

Мюриэль нахмурилась.

– Никакие ошибки не способны оттолкнуть близких людей.

Я пожала плечами, и это движение заставило все мои маленькие раны снова заныть. Боль от одного потерянного пера исчезала относительно быстро, однако боль от потери нескольких десятков оставалась.

– Возможно, я драматизирую. Быть может, они бы не оставили меня на пороге.

– Что ж, наши двери всегда открыты для тебя, ma chérie.

Незаслуженная доброта в сочетании с паром, поднимающимся от ванны, внезапно сделали воздух слишком густым, чтобы его можно было вдохнуть.

– Вы даже не знаете меня, Мюриэль. Может быть, я ужасный человек.

В уголках ее темно-синих глаз появились морщинки, как и в уголках рта.

– Ты заставляешь моего мальчика смеяться. Я уже много лет не слышала его смех. Даже будь ты ужасна – а это не так, – я бы оставила тебя здесь, просто чтобы снова услышать этот звук, – женщина сжала мое плечо, проходя мимо. – Я скоро вернусь.

Я так и не сдвинулась с места, пока она не вернулась. Круглое зеркало над раковиной запотело и размыло мое отражение, и я стала похожа больше на призрака, чем на ангела. Это казалось уместным, учитывая, насколько неангельски я себя чувствовала.

* * *

Я отмокала в ванне, пока мои мышцы не расслабились, кожа не сморщилась, а вода не стала прохладной. Затем я медленно вытерлась полотенцем, выжимая пенистую воду с кончиков волос.

Я как раз надевала свежее нижнее белье и футболку большого размера с логотипом «Орлов», которую один из моих грешников подарил мне много лет назад, когда раздался стук.

У меня поджался живот.

– Войдите.

В дверном проеме появился Джаред. Я потянула край своей футболки вниз. Бо́льшая часть моих ног была выставлена напоказ. Что, если вид моих мягких бедер заставит его галантно ретироваться в свою спальню?

Я поискала на его лице отвращение, но обнаружила в основном усталость. Он засунул руки в карманы брюк и прислонился к дверной раме. Сначала осмотрел меня, а затем свою спальню, как будто не посещал ее годами.

Он снял пиджак и закатал рукава рубашки, демонстрируя жилистые, загорелые предплечья, покрытые, как и его грудь, темными волосами. Раньше я не была уверена, что меня привлекают волосатые мужчины. Но, видимо, мне это все же нравилось, потому что его мужественный вид напрягал различные мышцы в моем теле.

– Увидела что-то привлекательное?

Я сглотнула, затем скрестила руки на груди, пытаясь успокоить сердцебиение, пока оно не заставило дрожать все мое тело.

– Я помню, как ты задавал мне подобный вопрос, когда мы встретились.

Уголок рта Джареда приподнялся, когда он оттолкнулся от рамы, ногой захлопнул дверь и неторопливо направился ко мне.

– А я помню, что ты так и не ответила.

Я не сдвинулась с места, когда мужчина подошел ко мне. Без каблуков моя макушка едва доставала до его подбородка.

Джаред посмотрел на меня сверху вниз.

– Ты боялась, что признание непреодолимой похоти будет стоить тебе перышка?

– Непреодолимая похоть… – я закатила глаза. – Признаюсь, я была заинтригована.

– Ха, заинтригована? – улыбаясь, он вытащил одну руку из кармана.

Моя кровь пела от предвкушения того, что он вот-вот прикоснется ко мне. Но он этого не сделал. Джаред потер щетину, и от этого звука у меня по коже побежали мурашки.

– Ну, я был заинтригован тобой с того момента, когда увидел, как ты цепляешься за руку Тристана в своей крошечной маске.

Мое сердце затрепетало от его близости.

– Единственное, что тебя тогда заинтриговало, – это способ уничтожить меня.

Мужчина перестал потирать челюсть.

– Я хотел уничтожить твое платье. И руку Тристана, – подумав, добавил он.

Его рука, наконец, преодолела расстояние между нами и обхватила мой затылок. Я думала, он собирается поцеловать меня, но он просто смотрел на меня, и его темные глаза будто бы потемнели еще сильнее.

– Прошу прошения за то, что Тристан сказал там, внизу.

– Все в порядке, – ответила я, вцепившись в его рубашку, чтобы не упасть. Хотя я не сомневалась, что Джаред может удержать меня лучше. – Ты назвал меня сталкером, помнишь?

Он прижался своим лбом к моему.

– Я так счастлив, что ты преследовала меня, Перышко.

– Ты не выглядел счастливым.

– Проявление эмоций дает людям рычаги давления на тебя.

– Тебя научил этому дядя?

Джаред кивнул.

– Хотела бы я, чтобы меня тоже кто-нибудь научил этому.

Обеспокоенность на его лице заставила меня подумать, что я сказала что-то не то.

– Мир был невероятно серым местом, пока ты, наполненная светом и красками, не ворвалась в мои двери.

– Хах, красками? Ты говоришь о моих волосах? Я всегда ненавидела то, насколько они яркие, – печально добавила я.

– Я бы сказал, что твои волосы – самая сексуальная часть тебя, но я был бы несправедлив к остальным частям твоего сногсшибательного тела.

Жар от моих щек достиг места между бедрами.

– Никто никогда не называл меня сексуальной.

– Только потому, что они воспитаны лучше меня, – Джаред потянул меня за волосы, запрокидывая мою голову. Приятная боль разлилась по телу. – И просто чтобы прояснить,