Матильда. Тайна Дома Романовых - Наталья Павлищева

Кшесинская не хуже Марии Федоровны понимала, какую бурю возмущения вызовет в Европе отказ жениться и отречение Николая, что это повлечет серьезные последствия для всей России. Нет, они не имели права бросать на одну чашу весов свое личное счастье, а на другую счастье России.

И это не были пафосные мысли, Матильда действительно чувствовала, что нельзя ожидать от Ники такой огромной жертвы, что эта жертва не сделает счастливыми никого, даже их самих. Рано или поздно он вспомнит, что не выполнил предназначение, и раскается. И возненавидит ее как причину своего несчастья.

Матильда уселась прямо на пол на миниатюрной сцене, стараясь не разрыдаться…

Когда Воронцов выбежал на берег, паром уже отошел. Он бросился в воду, но догнать было невозможно, пришлось ждать возвращения.

Паромщик не торопился, вернулся нескоро. Воронцов выскочил к нему из кустов, как черт из игрушечной табакерки:

– Давай быстрее обратно!

– Это зачем, барин? – настороженно поинтересовался паромщик, невысокий щуплый мужичок, едва по плечо рослому Воронцову.

– Мне надо туда же, барышня уже там, а я, видишь, опоздал, – соврал бывший поручик.

– А-а… Торопись, барин, она больно волновалась. Никак, от родителей сбежали? – хохотнул мужик, но Воронцов пресек ненужные разговоры:

– Поговори мне!

Окинув взглядом мощную фигуру пассажира, паромщик предпочел прикусить язык и лучше работать руками. Воронцов бросился помогать, но немного погодя закрутил носом:

– Чем это у тебя так воняет?

Мужик поскреб пятерней затылок и признался:

– Вона, керосин разлил давеча.

– Сдурел, что ли? Сгоришь же!

– Не, барин, обойдется.

Паромщик подумал, что и впрямь надо бы осторожней, потому как керосин был не только на палубе, но и стоял в углу в ведре у будки-навеса. Этот бугай прав – ежели полыхнет, то как сухая трава. Но русский авось взял свое, махнув рукой, паромщик подналег на трос, подтягивая свое суденышко к противоположному берегу:

– Завтра же вымою все.

– Подождешь и отвезешь обратно. Тройная цена будет.

– Ладно, барин…

Теперь на берегу остались только наблюдавшие агенты. Приказано взять обоих, а еще лучше Воронцова пристрелить при сопротивлении, но женщину, которая с ним, доставить к Власову.

Однако Кшесинская и Воронцов были на острове, а агенты пока на берегу. Они вызвали подкрепление и просто ждали.

Услышав шум за дверью, Матильда несколько раз глубоко вздохнула, как перед выходом на сцену, и поспешила навстречу:

– Ники!

– Тсс! – зажал ей рот Воронцов. – Вспомнили меня, Матильда Феликсовна? Или совсем позабыли? Вы мне поцелуй должны.

Поцелуй он сорвал – жесткий, властный, давно им ожидаемый.

Матильда сжала губы, пытаясь освободиться от его рук, но куда маленькой балерине против такого богатыря?

Воронцов рассмеялся:

– Теперь вы моя, Матильда Феликсовна, навсегда моя. Уедем с вами далеко-далеко, в лесной избушке нас не найдут…

Почему-то мелькнула мысль, что один предлагал дворец, пусть и миниатюрный, второй – лесную избушку. А Андрей жизнь вдвоем за границей… И никто не предлагал выйти замуж. Как баядерке.

Может, так и надо? Она балерина, которая должна развлекать на сцене и за сценой.

Стало невыносимо горько, Матильда прекратила сопротивляться, это позволило Воронцову быстро замотать ее в сорванную со стены драпировку, накинув верх, словно фату, и потащить прочь из дворца к парому.

И тут она не сопротивлялась, ведь тайну дворца Воронцову мог открыть только Ники. Это понимание было самым горьким. После него не стоило вообще ничего делать. Разве что утопиться посреди озера, когда отплывут.

– Развяжите меня, я не сбегу…

– Сейчас, сейчас, – пообещал ее похититель.

– Ой, ё… – перекрестился паромщик, увидев Воронцова с завернутой в ткань Матильдой, перекинутой через плечо. Он понял, что невольно оказался участником какого-то похищения, за которое обязательно завтра же спросят. С него спросят. Надо поскорей оттолкнуть паром от берега, Господь с ним, с заработком…

Отступая назад, он задел то самое проклятое ведро с керосином, и теперь горючая жидкость разлилась потоком. Малейшей искры достаточно, чтобы весь паром превратился в костер.

– Ой, ё… – еще раз выругался паромщик не только из-за керосина на палубе, но и из-за Воронцова, успевшего прыгнуть на палубу.

– Вот сюда… Матильда Феликсовна, здесь, конечно, керосином воняет, этот дурень разлил, но потерпите. Скоро мы переправимся…

– Отпустите меня, пожалуйста.

По дикому поведению и взгляду Воронцова Матильда поняла, что Ники к похищению не причастен. Но где же он?!

– Нет, Малечка, теперь вы моя. Мы больше не расстанемся. – И паромщику: – Чего встал, болван! Двигайся!

Чтобы ускорить движение парома, Воронцов и сам схватился за трос. От рывка стоявший и без того на самом краю стола в будке фонарь упал в керосиновую лужу, но Воронцов не обратил на это внимания, он тянул трос сильными руками, спеша на противоположный берег.

Матильда, пока не смотрят, постаралась освободиться от ткани. Выпутаться удалось, и вовремя, потому что керосин загорелся! Увидев пламя, захватывавшее небольшую палубу, Матильда закричала от ужаса:

– Помогите! На помощь! Спасите!

Увидели огонь и Воронцов с паромщиком. Воронцову ничего не стоило прыгнуть за борт и выжить, но он решил пробиться через пламя к Матильде, и… вспыхнул, словно факел, сам.

Паромщик, который оказался к Матильде ближе, сначала замер от ужаса, а потом с силой толкнул ее в воду:

– Прыгай, дура!

Следом полетел спасательный круг.

Но, потянувшись за ним, паромщик споткнулся и тотчас превратился во второй факел!

Николай с Андреем спешили. Ники удалось выбраться из дворца переодетым в гражданскую одежду. Чтобы оторваться от преследования ищеек Власова, а Николай прекрасно понимал, что оно будет, пришлось ехать в экипаже Андрея, потом пересесть в пролетку, а потом и вовсе в невиданное средство передвижения – авто.

Андрей справился – в нужном месте их ждали две пролетки, каждая из которых поехала в свою сторону. Причем стояли они бок о бок, а кузены, сев в одну, быстро протиснулись во вторую. Оба экипажа закрытые, кто сидит внутри – не видно.

Дождавшись, когда их преследователи поедут за первым, Андрей приказал двигаться и второму. Немного погодя стало понятно, что ищейки взяли ложный след.

– Ну, ты и конспиратор! – восхитился Николай догадливости и предусмотрительности юного князя.