Матильда. Тайна Дома Романовых - Наталья Павлищева

Мария Федоровна процедила сквозь зубы:

– Ники!

Но его уже не остановить – бросился прочь из ложи.

Через пару мгновений за ним последовала и Аликс.

Подоспевший для получения выволочки (обещал ведь Марии Федоровне, что они Кшесинскую больше не увидят!) Власов наткнулся на императора. Сообразив, куда движется государь, зачастил буквально перед ним:

– Ваше Величество, вам не стоит…

Николай просто отодвинул полковника в сторону, словно неодушевленный предмет, и пошел дальше.

Это увидела выскочившая следом за мужем Аликс, чтобы не встретиться с Власовым, ей пришлось скрыться за какой-то пахнущей старой пылью занавесью. Видеть не хотелось не только полковника, Аликс боялась не выдержать и разрыдаться у всех на виду, а потому двинулась вперед по коридору, забитому всякой всячиной. То, что впереди сцена, догадалась не сразу.

Николай шел на сцену уверенно – бывал там не раз.

Увидев императора, направлявшегося прямо к Матильде, Иван Карлович замахал на балерин и рабочих руками:

– Вон пошли! Все вон! Быстро!

Те не заставили себя уговаривать, любопытно стреляя глазами, словно растворились в кулисах. К счастью, исполнителей на сцене оставалось немного.

Николай шагнул к Матильде:

– Маля! – Стиснул ее руки, горячо зашептал: – Послушай, еще не знаю, как мы будем жить! Но я не могу тебя потерять. Скорее от короны откажусь. Ты не ушиблась?

Матильда вдруг попросила:

– Смотри на меня.

Она отбежала на середину сцены и принялась крутить фуэте – пять, десять, двадцать, тридцать, тридцать два…

Смотрела только на выбранную точку на заднике сцены, не спуская с нее взгляда. Остановилась сама, не сбившись, не упав.

В этот момент с другой стороны большой сцены от кулисы раздались редкие хлопки:

– Браво! Тридцать два! И не упали! Браво!

Аплодировала выбравшаяся переходами за кулисы Аликс, от с трудом сдерживаемого волнения бледная как смерть.

Николай сжал руку Матильды:

– Жди меня завтра вечером! Будь готова уехать. В нашем театре жди, помнишь, как добраться? Паромщик всегда на месте.

Глядя, как он бросился следом за уходившей Александрой Федоровной, Матильда растерянно прошептала:

– Хорошо…

Александра Федоровна выбралась из-за кулис быстро, просто прошла коридором, не обращая внимания на догонявшего будущего супруга. Или уже нет? Что он там сказал своей танцорке? Договаривался о встрече? Пора положить этому конец! Если с Кшесинской не способен справиться Власов, она сделает это сама.

Ники должен выбрать – или она, или эта фиглярка!

Аликс шла быстро, несмотря на сильную боль в пояснице, даже не замечая ее. Так быстро, что Николай догнал невесту только в большом зале, где ее окружили многочисленные гости:

– Ваше Высочество, примите поздравления с предстоящим событием…

Многие умело скрывали насмешливый блеск, происшествие со сбежавшим из ложи императором не могло остаться незамеченным.

К Матильде в гримерную заглянула Леньяни:

– Ну ты и стерва, Малечка! Но я все равно не в обиде. Почему ты упала? Сказала же, что получается.

– Потеряла взглядом точку опоры. Я не стерва, просто хотела танцевать. Очень нужно.

Пьерина неожиданно всхлипнула:

– Сказала бы, я бы что-то придумала. Пожаловалась на головную боль или простуду… А ты правда разгадала секрет?

Матильда невесело рассмеялась:

– Да, только что толку?

Зашел и Иван Карлович, ни обвинять, ни ругать не стал, напротив, вздохнул:

– Выгонят – уеду в Одессу. Поедешь со мной?

Матильда покачала головой:

– Я ничего пока не знаю, Иван Карлович.

Она действительно не знала. Ники сказал, что готов бросить все, отказаться от короны. Велел быть готовой уехать вечером и ждать его во дворце-театре.

Матильда старательно гнала от себя мысли о том, как это вообще может произойти. Сказано ждать – она будет ждать. Сколько потребуется, хоть вечность. Если между ней и Аликс Ники выбрал ее, то она готова между ним и сценой выбрать его.

Подумала, что отца это просто убьет. Надо бы попрощаться, но Матильда понимала, что прощание вызовет необходимость хоть что-то объяснять и все может сорваться. Хорошо, что Юлия приболела и вынуждена оставаться у родителей, чтобы не заразить своим чихом младшую сестру.

Матильда решила написать родным. Ее трясло от понимания, что в ближайшие сутки бесповоротно решится судьба.

Заснуть не могла, но мысли были обрывочные, бестолковые. Вспоминала почему-то литературных героинь, которым пришлось выбирать и которые бросили все ради счастья с любимым человеком. Поняла, что тоже способна пожертвовать всем, лишь бы быть с Ники. Как хорошо, что он решился на это…

Николай тоже не мог успокоиться.

Их с Аликс поздравляли, впрочем, не забывая и соболезновать по поводу недавней кончины императора Александра III. Странная свадьба получалась – праздник в обрамлении траура.

Николай выглядел рассеянным, это приписали именно сочетанию траура и торжеств. Кто-то даже открыто посочувствовал, мол, не удастся красиво провести медовый месяц. Он недоуменно уставился на говорившую даму, пытаясь одновременно сообразить, кто она такая, и понять, о каком медовом месяце говорит.

К счастью, вечер длился недолго.

Аликс не сказала по поводу происшествия в театре ни слова, будто ничего не было. «Лучше бы устроила истерику», – подумал Николай.

Мария Федоровна тоже молчала.

С матерью разговор состоялся позже.

Он стоял перед образами, умоляя Господа надоумить в правильном решении. Раньше казалось, что понял правильно, что сумет проститься с Малей и стать примерным семьянином с Аликс. Он любил невесту и вовсе не собирался предавать ее, но, увидев падающую Матильду, осознал, что и без Кшесинской не сможет.

Императрица коротко постучала и почти сразу вошла:

– Я решила, что ты еще не спишь. Не ошиблась. Что с тобой?

Николай повернулся к матери, глядя странно горящими глазами.

– Я хочу все остановить.

Бровь императрицы приподнялась.

– Остановить? Что остановить, Ники? Свадьбу, когда твоя невеста уже здесь, она приняла православие и всем объявлено о послезавтрашнем венчании? Так не поступают монархи.

– Я готов отказаться от короны, я ведь еще не коронован.

– Отменить то и другое мы можем, только если ты внезапно умрешь. – Мария Федоровна поспешно перекрестилась на образа. – В противном случае на тебя обрушится гнев всей Европы, и даже я не смогу тебя защитить.