Время не знает жалости - Ольга Валентеева

Владыка сел на кресло с высокой спинкой — чем не трон? Я замерла перед ним. Стало холодно. Так холодно, что, казалось, заговори — пойдет пар.

— Все еще хочешь пройти испытание? — поинтересовался будущий родственник.

— Да.

А сама подумала, что ради Эда — все, что угодно.

— Тогда внесите зеркала.

Зеркала? Что за шутки? Я его что, по отражению узнавать буду? Затея показалась глупой.

— Перед тобой — отражения силы моих сыновей и дочерей, — пояснил Феон. — Ты должна определить принадлежащую Эду. К тебе выйдет тот, чью силу ты изберешь. Но предупреждаю — не все мои дети одинаково… безопасны.

Я задрожала. Нервы. Здравый смысл подсказывал, что шанс угадать из тридцати зеркал одно ничтожно мал.

Для начала я прошлась между ними, словно в зеркальном коридоре. Протянула ладошку к одному, другому. Отовсюду веяло холодом. Никто не торопился откликаться на зов.

«Эд, — повторяла мысленно. — Эд, пожалуйста, если можешь, дай хоть какой-то знак».

Но знака не было. Только беспросветная игра отражений. Казалось, шагни ближе — и заблудишься в этом бесконечном лабиринте.

Как узнать его? Как увести с собой?

«Сынок, — позвала своего малыша, — у тебя ведь такая же сила, как у папы. Давай отыщем подобную».

И снова пошла вдоль зеркал. Но на этот раз энергия отличалась. Покалывание, сильный холод, легкое тепло. Скорее всего, зависело от степени доброжелательности владельца. И вдруг ладони словно обдало жаром. Нашла? Или это — обладатель какой-то огненной силы?

Но сын утверждал, что именно эта энергия принадлежит его отцу.

— Я сделала выбор, — повернулась к владыке. — Вот в этом зеркале находится слепок силы Эонарда.

— Ну так позови его, — ухмыльнулся Феон.

Ошиблась? Не может быть! Хотя от Феона всего можно ожидать.

— Выйди ко мне! — позвала громко, чувствуя себя героиней не сказки, а фильма ужасов.

Зеркало померкло, превращаясь в дверь. Она распахнулась — и я попала в объятия Эда. Неужели? У меня начиналась истерика. Уткнулась в его плечо и тихо рассмеялась.

— Аля, ты в порядке? — встревоженно спросил он.

— П-почти, — пробормотала сквозь приступ смеха, на смену которому по щекам покатились слезы. Я рыдала захлебываясь, а Эд гладил меня по голове и шептал что-то успокаивающее.

— Молодец, девочка, — поднялся с кресла Феон. — Что ж, в кои-то веки сын сделал достойный выбор. Так и быть, можете идти. Вам откроют проход.

— Я бы так не спешила.

Дверь в комнату распахнулась, пропуская Фортуну. Вспомнила, что она наговорила обо мне Эду. Никак не уймется! Фортуна прошла мимо, прошелестев подолом алого платья, и остановилась перед отцом.

— Есть что сказать, Эринния? — спросил Феон.

Вот как ее зовут на самом деле. Эринния. Красиво. Жаль, имя досталось такой злюке. Я не ожидала от нее ничего хорошего. Наоборот, внутренне подготовилась к худшему.

— Есть, папа, — поправила она светлые локоны. — Все дело в том… — выдержала театральную паузу, — что Александрина беременна. От Эонарда, конечно же.

Наши с Эдом взгляды встретились — и мир перестал существовать. Неверие, надежда, счастье. Целая гамма чувств.

— Аля, это правда? — спросил он.

Я кивнула. И взвизгнула, потому что Эд подхватил меня на руки и закружил по комнате.

— Поставь, поставь меня немедленно! — пыталась угомонить этого сумасшедшего, но кто слушал? Наконец Эд вспомнил, что мы не одни, и мои ноги коснулись земли.

Я обернулась к Феону. Он смотрел на меня так, как смотрят на диковинную бабочку, приколотую к картону в чьей-либо коллекции. Со смесью жалости и любопытства. Мне стало не по себе. Прижалась к Эду. Я отвоевала право забрать его на Землю! Но что-то подсказывало, что владыка готов все переиначить.

— Мои поздравления, — улыбнулся он, хищно и неприятно. — Что ж, это меняет дело. Конечно, дражайшая Александрина, мы примем тебя в нашу семью. Но на Землю ты не вернешься. Моему внуку нечего там делать. Или внучке?

— Внуку, — ответила я. — Только, боюсь, ваша идея ему не понравится.

— Малыш уже проявлял силу?

Феон подошел ближе, а я отступила за спину Эда.

— Пока нет. — Решила, что безопаснее солгать. — Но я чувствую его эмоции, и он не хочет тут оставаться.

Сын был полностью со мной согласен.

— Прости, но у вас нет выбора, — сказал Феон. — Либо вы остаетесь здесь вместе с Эдом добровольно, либо все равно остаетесь, но я применю силу.

С Эдом я бы жила где угодно, если бы речь шла только обо мне. Но что-то подсказывало — ребенку тут не место. Я видела, что Эд несчастен в этом мире. И не хотела, чтобы та же участь постигла нашего сына.

— Нет.

Глаза Феона сузились, напоминая змеиные.

— Неосмотрительно, — проговорил владыка. — Но я даю сутки на размышления. Потом жду ответа. Готова ли жить здесь добровольно, или мне придется применить силу. Не к тебе, конечно. Ты — будущая мать. А к отцу того, кого ты носишь под сердцем.

Мне было страшно. Так страшно, что я почти не чувствовала рук Эда, когда он увлек меня прочь из зала. За нами двинулись двое мужчин. Стражники? Надсмотрщики. Они провели нас обратно до комнаты Эда. Эон закрыл дверь, отрезая нас от них.

— Алечка, — наконец-то сжал меня в объятиях. — Александрина.

Я обняла его, стараясь не разрыдаться. А всегда посмеивалась, когда мне рассказывали, как быстро меняется настроение во время беременности. Сейчас испытывала все на себе.

Не хотелось его отпускать. Не хотелось, чтобы этот миг прерывался. Мы наконец-то были вместе, но я понимала, что в любую минуту можем расстаться навсегда. Эд! Эон, Эонард.

— Аля, тебе не стоило приходить, — шептал он, гладя меня по голове. — Ты же знала о ребенке. Знала — и подвергла его опасности.

— Ты бы забыл меня. — Я отстранилась, вглядываясь в любимое лицо. — Это жестоко, Эд. Просто взять и вычеркнуть из памяти.

— Мне было больно.

Из глаз Эда исчезла привычная сталь. Ее заменила бесконечная нежность. И я готова была простить все на свете, лишь бы вытащить его отсюда. Да, он натворил много ошибок. Даже со мной, не говоря уже о других. Но после того, как я увидела этот мир, поняла — я ни за что не оставлю здесь Эда. И никогда не позволю чудовищам, которые называют себя его семьей, заполучить нашего ребенка.

— Как ты сюда попала?

Первые эмоции схлынули, к нам постепенно возвращалась способность мыслить здраво.

— Помогла одна девушка, Илифия, — ответила я.

— Фия? — Кажется, Эд удивился. — Ах да. Она же помогает беременным. Хорошая девочка.