Режиссеры-семидесятники. Культура и с удьба - Полина Богданова

Кочкарев (Д. Лысенков) здесь проявляет свою активность, как он говорит сам, черт знает отчего. Действительно, словно его попутал лукавый. Впрочем, в этой жизни, на этом катке все кружатся тоже черт знает отчего. Вот эта тема черта, как в «Нумере в гостинице города NN», присутствует и здесь. Никому из персонажей, кроме Подколесина, не приходит в голову остановиться на мгновение и оценить смысл своей неуемной бессмысленной деятельности. Роль Кочкарева – одна из наиболее ярких в спектакле. Кочкарев во что бы то ни стало хочет женить Подколесина, развивает бешеную активность, уничтожает всех прочих конкурентов, но, спроси его, зачем он это делает, он навряд ли назовет какую-то вразумительную причину.

Агафья Тихоновна (Ю. Марченко) тоже живет по законам спортивных жизненных состязаний. То есть она хотела бы так жить. Она делает пируэты на льду и становится в картинную позу, какую обычно принимают фигуристы, сделав какой-то сложный трюк. Но она только еще учится жизни и еще не овладела всеми ее премудростями. И чаще всего пребывает в растерянности, не зная, что делать, как сказать, как поступить. Но в целом она вполне приятная девица, и на ее лице часто возникает неподдельно серьезное выражение. Кроме того, она красива и совсем не глупа. Просто часто конфузится. Такие, как Кочкарев, берутся устраивать ее судьбу, и она подчиняется их бешеному напору, принимая его за дружеское участие.

Ее тетка (Е. Липец) – выразительный тип простоватой, недалекой, но, должно быть, доброй старухи.

Спектакль ни на минуту не заставляет скучать. Действие развивается очень стремительно. Движение актеров на коньках придает всему еще и чисто внешнюю динамику. Женихи вызывают улыбку, каждый обрисован с юмором, но не карикатурно. Вечно пьяная сваха (М. Кузнецова) с заплетающимся языком придает всей истории со сватовством черты абсурда. Здесь вообще обрисован именно абсурдный мир, в котором первопричина – с чего все началось – давно забыта и люди, поддавшись своим мелким, корыстным интересам, суетятся, толкают друг друга и готовы перепрыгнуть через противника. Так они и кружатся в погоне каждый за своим миражом счастья и удачи.

Все-таки не случайно Фокину нравится Гоголь. Хотя режиссер и утверждает, что не относится к писателю только как к комедиографу и сатирику, все же скрытая едкая сатира на человеческие слабости присутствует в его спектаклях. Только она иначе выражена. Не в лоб и не с помощью известных театральных штампов. Фокин придает произведениям Гоголя словно бы первозданную свежесть, если и смеется над чем-либо, то делает это тонко, остроумно. Если и рисует абсурдный мир, то тоже с юмором, с улыбкой. Хотя если хорошенько вникнуть в смысл происходящего, то понимаешь, что оно не столь уж безобидно.

Осуществляя постановку на сцене многих произведений Гоголя, Валерий Фокин не мог не задумываться о личности самого писателя. А личность эта весьма сложная, и, чтобы подступиться к ней, необходимо представлять ее скрытую боль, заблуждения, а они, по мнению Фокина, были характерны для этой фигуры. Режиссера интересовал Гоголь-«мученик», «страдалец», а не тот приглаженный и причесанный образ «большого реалиста» из школьных и даже вузовских учебников, который существует в сознании многих и по сей день. Фокин и тут ушел от стереотипа и представил образ русского писателя как образ человека, который пребывал в невероятном болезненном напряжении, переживая свою миссию писателя и христианина как назначенную Богом и судьбой Голгофу. Нравственный, христианский смысл творчества был для Гоголя первостепенным. Он не был светским писателем, литературным и драматургическим гением, легко и вдохновенно сочиняющим свои произведения. Мысли об истинном назначении человека и писателя Гоголю внушала его вера. И он так и не смог разрешить конфликт между своим писательским даром и верой. Этот конфликт раздваивал его личность. В этом и состояла его трагедия.

Спектакль «Ваш Гоголь» играется в пространстве небольшого зала под крышей Александринского театра. Из зала через окно можно сразу попасть на фронтон здания, украшенный знаменитыми скульптурными группами с конями. Местом для игры служит помост, который упирается в маленькую сцену, на ней режиссер выстраивает интересные зрелищные картинки. Среди них – виды Петербурга, Невского проспекта с силуэтами гуляющих дам в пышных кринолинах. Потом участников венецианского карнавала в масках. В какой-то момент действия здесь появляются изображения рыб с дрожащими плавниками. Все образы так или иначе навеяны миром и биографией Гоголя.

А сам он вначале лежит на помосте в белом больничном белье, вокруг суетятся доктора. Напряженная поза Гоголя, дрожание тела, рук и ног сразу создают образ слабого, немощного человека, терзаемого внутренней мукой, от которой нет избавления. Текста почти нет. Но актер Игорь Волков, исполняющий роль Гоголя, постоянно пребывает в смятенном состоянии, ни на секунду не дающем отдыха израненной и мятущейся душе героя. Эта напряженность, болезненность состояния не прекратятся на протяжении всего спектакля. Гоголь будет смотреть в пространство пронзительным тревожным взглядом и невероятно напрягаться всем телом – страдание сопровождало его до последнего часа.

В спектакле есть сцена, в которой двух актеров – Игоря Волкова и Александра Паламишева – гримируют прямо на глазах у зрителей. Надевают гоголевский парик, приклеивают усы. Возникает портретное сходство с писателем. Но Гоголь здесь – только знак Гоголя. Некий абрис облика, некий легкий росчерк.

В игровых эпизодах Игорь Волков работает без грима, но внутренне перевоплощается в писателя, проживая его страдания как подлинные.

Фокин любит театр с малым количеством текста. Его спектакли часто обходятся не развернутыми диалогами, а почти междометиями. Зато превалирующее значение приобретает зрелищная выразительность. Через мизансцену и рисунок режиссер и передает основное содержание.

* * *

В первые десятилетия нового века в Александринском театре у режиссера появились сильные исполнители – Д. Лысенков, Ю. Марченко, И. Волков, С. Паршин. Но начиналось все с гастролеров – актеров, приглашенных на роль: А. Девотченко (в «Ревизоре») и В. Гвоздицкого в «Двойнике» Ф. Достоевского. На этих актеров Фокин, очевидно, делал ставку. Но Девотченко, сыграв две роли, покинул театр. Гвоздицкий, которому предназначалась еще и роль Подколесина, неожиданно ушел из жизни, он был болен неизлечимой болезнью.

Достоевский – второй писатель, произведения которого чаще всего ставит Валерий Фокин. «Двойник» появился еще в 2005 году, после «Ревизора». И в «Двойнике» вторую роль (после Хлестакова) получил А. Девотченко – Голядкина-младшего. Голядкина-старшего сыграл В. Гвоздицкий. Это был самый первый звездный состав этого очень необычного и сильного спектакля.

Тема двойника в творчестве Фокина возникла во второй раз. В первый – в спектакле «Арто и его двойник» по пьесе В. Семеновского. Это была одна из заметных работ ЦИМа. Спектакль игрался в свободном пространстве кафе, где зрители сидели за столиками. Здесь было два Арто. Один – больной и полусумасшедший одиночка, порождающий гениальные театральные идеи. Его играл Виктор Гвоздицкий. Второй – вполне благополучный и даже блестящий господин, баловень удачи. Блестящего господина играл Игорь Костолевский. Арто Гвоздицкого – весь вдохновение, полет и виражи больного сознания. Арто Костолевского – обаяние и шарм. Парный конферанс Гвоздицкого и Костолевского в этом спектакле был полон актерского блеска.