Мятежник - Дмитрий Самохин

Илья Давыдов слушал и не мог поверить услышанному. На его глазах происходило историческое событие. Злейший враг по каким-то неясным причинам реабилитировал свергнутого короля Имрана Октарского, одновременно избавившись от всех своих бывших союзников. Теперь Давыдов больше не беглый преступник, а полноценный гражданин своего королевства. Это не могло не радовать. Вот только Илья не понимал, какую игру затеял Иварий Крот. Он никогда ничего не делал просто так. Илья отказывался верить, что он простил его за смерть Эльзы. Правда, от этой реабилитации Илье ни жарко, ни холодно. Официально он числится казненным на гильотине, как злейший преступник королевства.

И вот тут наступил момент для самого важного заявления. Иварий Крот сделал настолько серьезное лицо, что казалось, он собирается зачитать смертный приговор самому себе.

– Народ Поргуса, я официально заявляю, что король Имран Октарский, несправедливо осужденный и приговоренный к смерти, жив. В последний момент смертный приговор был заменен каторжными работами на одном из мааровых рудников. По приказу мятежников, узурпировавших власть, перед гражданами королевства был показан спектакль. Казнили настоящего преступника. К сожалению, мы сейчас не располагаем информацией, где находится король Имран Октарский, поскольку ему удалось сбежать с рудников. Я обращаюсь к королю. Ваше величество, возвращайтесь. Мы готовы вернуть вам престол, принадлежащий вам по праву.

Илья Давыдов отказывался верить услышанному. Он собирался бороться, проливать кровь, чтобы вернуть престол. Но враги добровольно отдали его, публично покаявшись. Впрочем, он понимал Ивария Крота. У того просто не оставалось иного пути. Гражданская война в королевстве в условиях инопланетного вторжения ведет к гибели всего живого. Признав свои преступления, Иварий Крот пытался вернуть целостность государству, чтобы общими усилиями справиться с внешней угрозой. Это заслуживало уважения. Но возвращаться на престол без военной поддержки он не собирался. Слишком велик риск быть преданным вновь.

Их путь лежал в систему Канатоходца, к планете Цолн.

– Признаться честно, я ждал вас, друг мой. Все, что происходило за последний год в королевстве, изрядно огорчало меня. А когда я услышал о вашей смерти на гильотине, то просто не поверил. Трудно поверить, что сын моего старого друга принял мучительную смерть, всеми преданный и проклятый. Но я не мог ничего сделать. Я обещал вашему отцу ни во что не вмешиваться. Главная моя задача – сохранить законсервированный флот для возрождения Поргуса. Ваш отец предчувствовал скорое падение королевства и старался подготовиться к этому.

Граф Кирилл Ребениус – высокий статный мужчина с окладистой бородой, выглядевший, несмотря на свой почтенный возраст, моложаво – принимал Илью Давыдова у себя в кабинете. Илья, как только увидел его, сразу вспомнил. Они встречались раньше. Ему было тогда от силы лет пять. Он без спросу вошел в кабинет отца. В дневное время заходить в кабинет было строго запрещено. Отец работал, занимался государственными делами, его нельзя отвлекать. Но тут Имран заигрался, забыл о правиле и забежал, весело хохоча, к отцу. В кабинете как раз находился граф Кирилл Ребениус. Они что-то обсуждали, но при появлении мальчишки умолкли. Граф поднялся из кресла, шагнул навстречу Имрану и протянул ему ладонь для рукопожатия.

Как это было давно. Но с той поры граф, кажется, совсем не изменился. Все тот же прищур карих глаз с хитринкой, то же суровое сильное рукопожатие и приятный с хрипотцой голос. Словно и не было всех этих лет. Все живы и ничего страшного не произошло, а собрались они как старые друзья за бокалом вина, поговорить обо всем на свете.

Сразу по прибытии на планету Цолн, система Канатоходца, Илья связался с другом отца, и после непродолжительной беседы навстречу им был выслан почетный эскорт, который доставил Илью в сопровождении Карена Серое Ухо, Фомы Бродника и Ульриха фон Герба в загородную резиденцию графа Ребениуса.

– Правда, я ослушался приказа вашего отца, молодой человек. Я начал процесс расконсервации флота. А сам с небольшими силами в три десятка крейсеров выступил к Октарии. Я надеялся коротким набегом отбить вас у богомерзкого Магистрата. Но я не успел. По всем каналам сообщили, что король Имран Октарский казнен. Тогда я вернулся назад. Горе мое было велико. Но я не мог вернуть вас. Спустя два месяца я решил готовиться к войне с Магистратом. И тут всплыла новость о вашем счастливом воскрешении. Я не мог в это поверить. Теперь я к вашим услугам, мой мальчик.

Илья смотрел на графа Ребениуса и не мог понять, можно ли ему доверять. Преуспевающий бизнесмен, богатейший человек королевства, готов все бросить ради того, чтобы исполнить клятву, данную несколько десятилетий назад давно умершему старому другу. Он готов был потерять все во имя старого обета. Разве возможно такое чудо в этом насквозь прагматичном мире.

– Я рад, что остались еще верные люди в Поргусе, – сказал Давыдов.

– Позвольте спросить. Почему вы не прилетели ко мне сразу? Почему только сейчас? – граф Ребениус пристально посмотрел на Илью. От этого пронзительного взгляда-сканера ему стало не по себе.

Илья не спешил раскрывать душу перед графом. Он еще не разобрался в этом человеке. Неизвестно, как он отреагирует на то, что в теле сына его старого друга засел гость из прошлого. Рискованно. Что если после этого граф посчитает, что ничего не должен Имрану Октарскому, потому что формально его больше не существует. Он откажется поддерживать его. И тогда все будет напрасно. Но и врать старому другу отца Илья не хотел. Как-никак личность Имрана растворилась в нем. И все, чем дорожил Имран, теперь дорого и ему.

– После мааровых рудников я многое не помнил. Потом память частично восстановилась, и вот я здесь, – сказал полуправду Давыдов.

– Это хорошо. За последние несколько дней столько всего изменилось в мире, что я даже не знаю, чему верить или нет. Я видел выступление вашего врага Ивария Крота. Слышал, некогда вы были очень близки. А потом он предал вас и возглавил Магистрат. Вы можете мне объяснить, что означает весь этот цирк с арестом и публичным покаянием?

Граф Ребениус поднялся из кресла, обогнул стол и подошел к большому глобусу, модели планеты Цолн. Открыв крышку, он достал бутылку вина и два бокала. Наполнив бокалы, один он протянул Давыдову.

– Пока я и сам не знаю, как к этому относиться. В условиях инопланетного вторжения воевать еще и внутри страны, это первый шаг к пропасти. Возможно, он это понимает и решил объединиться, чтобы совместными усилиями задавить слипподов, – высказал версию Давыдов.

– Кстати об этом. Ваш отец очень сильно интересовался червоточинами Штельмана. Он предполагал, что рано или поздно их прорвет и какая-нибудь иномирная гадость попрет к нам. Собственно, так и произошло. Он тратил большие деньги на исследование червоточин.

– Я продолжил его исследования. Мы наблюдали за червоточинами. После переворота Магистрат свернул все исследования, – перебил графа Илья.

– Все. Да не все. Я тоже интересовался червоточинами. Я помню еще время, когда их не существовало. Я был мальчишкой. И когда появилась первая информация о них, я читал все, что выходило, и собирал любые упоминания. В общем, я вел независимое исследование. Я мог себе это позволить. Я нанял группу ученых, которая пополнилась после того, как Магистрат прекратил исследования. Не остается сомнений в том, что червоточины – это проходы в другую вселенную, через которую к нам могут проникать иные объекты, такие, как черные корабли, а мы к ним – нет. Долго мы бились над этой проблемой. Наконец, могу сообщить, что решение найдено. Мы построили модель аппарата, который позволяет бурить проход в червоточину с нашей стороны. Мы назвали этот аппарат бурильная установка Хеймеца. В теории все работает. На ближайшее время назначены полевые испытания. Если все пройдет хорошо, мы можем отправить исследовательскую экспедицию на другую сторону червоточины, и тогда мы поймем, что собой представляют слипподы.