Дури еще хватает - Стивен Фрай

Кто там был? Сплошь старые тори. Майкл Хезелтайн{101} с женой. Они оказались большими поклонниками «Дж и В». «Наш дворецкий старается добиться абсолютного сходства с вашим Дживсом», — прощебетала леди Х. «Идите на хер, дорогая», — скрипуче не сказал я. Перегрин Уэрсторн и его жена Люсинда Ламтон в весьма удивительном платье, сильно похожем на «Юнион Джек»; Алан Корен и его жена Энн, Терри Бернс из Казначейства Ее Величества, Дебби и Дэвид Оуэн, последний примчался сюда сразу после своего выдающегося провала в Швейцарии[95]. Ну и до кучи Джейн Берт и я. Должен сказать, Джейн я люблю — американка, как и Дебби.

В общем и целом время провел довольно приятно, хотя в живом виде происходившее выглядело не таким трогательным, как на экране телевизора. В глубине души я испытывал некоторое разочарование, как будто ожидал чего-то, а оно не случилось. Потом мы ужинали в «Лонстон-плейс», Оуэны подвезли меня туда в своем новехоньком «Вольво». Вообще говоря, было довольно смешно. Они спорили решительно обо всем. Как пройти к машине, как доехать до ресторана, где запарковаться, доехав. Я сказал: «Ну, если вы не можете договориться о том, как пройти к запаркованной машине, неудивительно, что в Боснии творится такой кошмар», — замечание довольно тривиальное, но право же… Переговорщик ООН, не способный управиться с односторонним движением.

Сидел на одном из концов стола, между Люсиндой и леди П. По-моему, она ничего, наша помешанная на аристократизме Люсинда. Профессиональная энтузиастка и потому слегка перебарщивает, но, сдается мне, без надувательства. Добравшись до дому, лег около двух — впервые за две недели так поздно.

Сегодня ездил в Портленд, инспектировать юную Ребекку Лори, она крепенькая и милая. Джо, бедняжка, совсем расклеилась — воспаление легких, роды. То с ингалятором, то в кислородной маске. Приезжал Хью, похоже, в успехе своего романа он уверен. Поспорить готов, роман у него получится упоительно смешной.

Странная это штука, частная больница. Звонишь по телефону и слышишь: «Обслуживание номеров…» Перед входом я заметил спортивную машину, принадлежащую, как оказалось, мистеру Армстронгу, врачу-консультанту, который делал Джо кесарево сечение. Он тоже заходил к ней — джинсы, спортивные туфли, темно-синий шерстяной свитер, — обычно так одеваются на выходные жители центральных графств.

Оттуда домой, немного поработал над романом. Думаю, что я, пожалуй, смогу заниматься им здесь. Надеюсь, черт подери. Сегодня всего тысяча слов. Прорва дурацкой возни с форматированием двух содержащихся в романе факсов.

Ладно, уже за полночь, спать пора.

Понедельник, 13 сентября 1993

День тихий. Из квартиры почти не выходил. Множество писем, с которыми нужно было разделаться, в чем и преуспел. Мир сходит сегодня с ума по случаю подписания в Вашингтоне договора между ООП и Израилем. Генри Киссинджер и прочие так называемые стреляные воробьи проявляют изрядную осторожность. В сущности говоря, удивляться нечему. Предстоит еще столько потрудиться, чтобы угомонить правых израильтян и палестинских националистов.

Работал над не похожей на другие главой романа. Ведущийся от третьего лица рассказ о происхождении Майкла Логана в общих чертах основан на жизни моего деда. Где бы еще почерпнул я идею о венгре, выращивающем сахарную свеклу?

Больше сообщить не о чем. Все еще стараюсь питаться правильно, однако воздерживаться от набегов на холодильник так трудно.

Вторник, 14 сентября 1993

Встал пораньше, чтобы снова позировать Мэгги Хэмблинг. Началось плоховато, мы оба нервничали. Однако она постепенно обретала уверенность в себе, рисуя угольной палочкой размером примерно с молочную бутылку. Поразительное орудие. Господи, до чего же трудно неподвижно стоять в течение столь долгого времени. Под конец она включила кассетник, запись Ink Spots{102}, ей хотелось зарисовать меня танцующим — зрелище, которое она сочла бесконечно забавным, да его, пожалуй, сочтет таким каждый, кому посчастливится увидеть представление столь редкостное и с такой неохотой даваемое. В 12.45 прибыла машина, чтобы отвезти меня на студию в Ислингтоне — фотографироваться для «Радио Таймс». Делалось это ради рекламы «Шталага “Люфт”», дату показа коего никак не могут назначить окончательно. Думаю, они вернулись к концу октября, хотя одно время называли 8‑е. За съемкой, которую провел Брайан Муди — на редкость симпатичный малый, как, заметил я, и большинство хороших фотографов, — последовало интервью. Надеюсь, оно получится вразумительным. Должен сказать, что чувствовал я себя все это время хорошо, хоть меня и тянуло к клавиатуре, к роману. Достигнутое в Грейшотте по-прежнему позволяет мне сохранять спокойствие и веселость.

Вечером проработал несколько часов. Продолжил главу, в которой мы возвращаемся в Европу, чтобы посмотреть на отца Майкла Логана, венгерского еврея.

Среда, 15 сентября 1993

Снова позировал Мэгги. Ей хотелось, чтобы на сей раз я изображал диск-жокея, это более созвучно моему образу, уж не знаю какому, сложившемуся в ее голове. Пока мы продвигались вперед, я сообразил, что этих сеансов ей недостаточно. В мастерской стоит большой черный холст, на котором она хочет написать меня маслом, а времени, чтобы даже подступиться к этому, у нас определенно нет. Я предложил провести еще пару сеансов, она явно обрадовалась. Значит, на следующей неделе.

Вернулся домой — поработать, пока не пришел Ким, чтобы отправиться со мной в «Колизей» на премьеру «Богемы». Позвонила Элен Аткинсон-Вуд[96], спросила, не могу ли я начитать что-нибудь на кассету для юноши, друга ее семьи. Он покалечился, слетев с велосипеда, сейчас в коме. Оказывается, он большой поклонник «Черной Гадюки». Сказала, я могу читать что угодно. И естественно, я обнаружил, что никаких приспособлений для записи у меня здесь нет.

Появился Ким — выглядит хорошо, элегантно, — и мы повлачились на Сент-Мартинз-лейн. Какое разочарование! Постановка ужасная, просто ужасная. Стивен Пимлотт поработал. Управление хором отвратительное, никаких пауз; Ким разозлился, он считает, что это разваливает всю структуру оперы. Он разбирается в таких делах лучше меня, поэтому я поверил ему на слово: без пауз спектакль получился коротким. С другой стороны, я всегда считал эту оперу структурным месивом. Кошмарный Родольфо, едва слышный за оркестром, да и по-английски вещь звучит безобразно. При этом под конец я плакал, как дитя, да и кто бы не заплакал? Видел в театре Мелвина Брэгга{103}: он сбросил около тонны веса и в результате постарел лет на двадцать. Прежняя пухловатость сообщала его облику нечто мальчишеское, почти херувимское, чем он и славился. Присутствовали также Джереми Исаакс[97], Энн Форд, Фрэнк Джонсон и медиахеды в ассортименте. Из театра мы с Кимом пошли в «Плющ». Видели там Гаролда и Антонию, Майка Оккрента (также постаревшего из-за потери веса)[98]и Тима Райса, по счастью, сохранившего прежний вес.