Песнь теней - С. Джей-Джонс

Ослепительно-жгучий свет ударил в глаза, и я поспешила заслонить лицо руками. Когда после временной слепоты зрение вернулось, я обнаружила себя в бальном зале.

В окружении зеркал.

Они ловили свет утреннего солнца, отражая и преломляя его лучи и делая их невыносимо яркими. В этой комнате-призме не было теней, потому что даже растрескавшиеся и разбившиеся полы были наполированы до блеска. Уже много лет лес проникал внутрь, и теперь бальный зал был такой же частичкой дикой природы, как и весь дом. Корни прорывались сквозь кафельную плитку у меня под ногами, карабкались по полуразрушенным стенам, спускались по деревянным дверным рамам по обе стороны – одна вела обратно в темноту, другая к свету.

Двери в темноту захлопнулись с громким хлопком.

Я подпрыгнула от неожиданности, но ветерок из разбитых окон растрепал мои волосы, как обнадеживающий дух, посланный сюда, чтобы успокоить мои натянутые нервы. Злая магия здесь отсутствовала, хотя бальный зал был пропитан чем-то зловещим и неизвестным. Тысячи Лизель смотрели на меня из разбитых зеркальных панелей, с распахнутыми от изумления глазами и побледневшей от усталости кожей.

Зеркала. Все остальные отражающие поверхности в доме были прикрыты, в том числе и наполированный камень, и медь, и латунь. Странно, что супруги Прохазка не потрудились все накрыть и здесь, но, возможно, это требовало слишком больших усилий. По размеру бальный зал почти соответствовал залу в венской городской усадьбе, Stadthaus, но зеркала и высота потолка создавали иллюзию гораздо большего пространства.

Я внимательно осмотрела панели, легко прикасаясь к разбитому серебристому стеклу, и обнаружила две стены, которые можно было отодвигать, как экран. Я удивилась, заметив за ними целый ряд старых пыльных инструментов, а также несколько стульев и пюпитров – галерею музыкантов. Разумная конструкция, позволявшая музыкантам во время бала оставаться незамеченными и не занимать площадь бального зала, предназначенную для танцев. Я пробежала руками по виолончели и старой скрипке, струны которой уже давно сгнили, оставив следы в пыли, такой же густой и белой, как снег. В углу я заметила древнюю клавесину с перевернутой клавиатурой, накрытой крышкой. Перед ней стояла банкетка. Клавесина вся сгнила и развалилась, но я не смогла воспротивиться желанию и нажала на несколько клавиш, ощутив резкую боль и жалость к оставленным в Вене клавикордам.

Ноты зазвучали, складываясь в мелодию.

Я отдернула руку и уголком глаза увидела, как этот резкий жест повторили мириады моих отражений. Немного позже боковым зрением я уловила еще какое-то движение. Оглядевшись по сторонам в поиске крысы или другого грызуна, суетливо бегущего по залу, я обнаружила, что мой взгляд уперся в синие глаза.

Лизель?

– Кете? – спросила я, затаив дыхание.

Наши образы рванулись вперед, вытянув перед собой руки, как будто мы могли обнять друг друга через стекло. За моей спиной за мной бежали тысячи Лизель – спешили к моей сестре, стоявшей на теневых тропах.

– Лизель! – произнесла она в безмолвном крике. – Лизель, ты где?

– Я здесь, я здесь, – сказала я, подавившись соленым вкусом струящихся по щекам слез.

– Где – здесь? – Кете прищурилась, как будто вглядываясь сквозь зеркало в мой мир.

– Сновин, – сказала я. – Сновин-холл.

– Дом супругов Прохазка?

– Да, я здесь. Я цела. Я в порядке. А где ты?

– Выбирайся оттуда! – Воскликнула Кете, округлив от ужаса глаза. – Уходи сейчас же!

– Как? – спросила я. – Ты получила мое письмо? Ты можешь кого-нибудь послать за помощью к нам?

– О, Лизель, – сказала она. – Мы уже несколько недель пытаемся отправить вам хоть слово. В ночь, когда состоялся черно-белый бал, в саду были найдены мертвыми два человека с серебряными шрамами на шеях и синими от инея губами.

– Заколдованные, – прошептала я.

– Да, – сказала Кете. – Ежевика нашел меня и Франсуа и отвез нас в безопасное место, к Верным.

– Верные? А кто такой Ежевика?

– Верные – это те, кого коснулся Подземный мир, такие, как ты и я. Люди, обладающие умением видеть, или те, кто избежал тисков Древних законов. Они – хранители знаний, семья, основанная на вере, а не на крови. О, Лизель, тебе нужно уходить. Ты в жуткой опасности!

Мое горло сжалось.

– Верные? Собственность Эрлькёнига?

Отражение моей сестры покачало головой.

– Супруги Прохазка называют себя собственностью Эрлькёнига, но они не входят в число Верных. Верные охраняют, а Прохазки вредят.

– Вредят? Что ты имеешь в виду?

– Помнишь истории о девушке, которую они взяли под свое крыло? Она исчезла, а молодой человек был найден мертвым на земле их загородного дома.

Холодное чувство, как будто я тону, пронзило меня до костей, сделав тяжелой от страха.

– Да. Слухи…

– Это не слухи! – Кете кричала, но с ее губ не сорвалось ни звука. – Никто не знает, чем они там занимаются в своей глуши, на холмах Богемии, но доверять им нельзя. Та девушка и юноша были не первыми. Ее звали Аделаидой, и она была одной из Верных.

Аделаида. Так называемая дочь супругов Прохазка. Мои пальцы онемели.

– Ежевика рассказал мне о теневых тропах, – продолжала она. – Но они знают, Лизель. Они умеют закрывать зеркала, прятать свои лица от невидимого мира. Чтобы уберечься от Дикой Охоты, они принесли Древним законам ужасную жертву.

– Что? – воскликнула я. – Что они сделали?

– Кровь Верных, отданная не по своей воле, способна закрыть границы между мирами.

– Откуда ты это узнала? – от отчаяния я сжала кулаки. – Кто тебе сказал?

– Ежевика, ответила она. – Подменыш.

Я уже не знала, бьется мое сердце или нет.

– Подменыш? Ты уверена?

Моя сестра стала рвать на себе волосы.

– Это неважно, уверена я или нет! Единственное, что важно – это чтобы ты и Йозеф поскорее убирались оттуда!

– Как? Куда мне идти? Как ты меня найдешь?

– Ты должна – и она резко прервалась.

– Кете?

– О, нет, – сказала она. Ее лицо побледнело от страха. – Он идет.

– Кто?

– Я не могу оставаться здесь дольше, сказала Кете. – Эрлькёниг меня найдет. – Ее лицо скривилось от ужаса. – Уходите. Доберитесь до ближайшего города – а дальше следуйте за маками.

– За символом дома Прохазки?

– Нет, сказала она. – Это души украденных Охотой. Души Верных. Они до сих пор нас защищают, Лизель. Они… – В ее глазах вспыхнула паника. – Мне пора.

– Кете… – Но сестра уже ушла, оставив передо мной лишь удивленный образ моего собственного лица. – Кете!