Неприкаянный дом - Елена Чижова

Фридрих морщится:

«Чтобы вас всех положили ? Там тоже свои мальчики. И девочки… Ну и где этот идиотский город, как его?.. Блядь! – Он роется в своем столе. Шуршит бумагами. – Есть у кого-нибудь карта? Работаем с Россией, а сами ни хера не знаем… – Жмет на кнопку. Я слышу девичий голосок. Секретарша директора. – Ольга… – он смотрит на меня. – Как ее… по отчеству?..» Я пожимаю плечами: Ольга и Ольга… Фридрих дергает шеей: «Ольга, зайдите ко мне».

В коридоре стук каблучков. Секретарша директора стоит на пороге.

«Вызывали, Евгений Фридрихович?»

Он морщится едва заметно: в таких случаях Катерина молчала, не задавала лишних вопросов.

Катерина осталась на Садовой. На Парнас перебрались все, кроме нее. Сидит, отвечает на звонки. С Фридрихом они начинали. Ей он всегда доверял безоговорочно. Примечала, докладывала, печатала самые ответственные бумаги. Вчера я туда заезжала. Мне показалось, она обрадовалась. Попили кофе.

По дороге на Парнас я вспоминала ее лицо. Осунулась и сникла.

Вечером мы сидели с Еленой.

«А ты разве не знаешь? У нее же роман с водителем. С этим, который недавно». – «Кто – недавно?» – «Ну этот… Возит бухгалтерию». – «Бухгалтерию? – этого водителя я видела. Мельком. – И что?» Елена оглянулась на дверь: «Он – родственник Намира. Или знакомый». – «Она что – дура?» – «Можно подумать, у нее богатый выбор? – Елена улыбается кривоватой улыбкой. – Кстати, мужик вроде бы нормальный». – «А если вообще выгонит?» – «Не боись, – она усмехнулась, – не выгонит. На хрена ему скандал? Проще так, слегка отставить: и волки сыты, и овцы не в курсе…»

Раньше ее губы складывались иначе. Я помню ее прежнюю улыбку: простодушную, как песня у костра. Мягкие скулы, нежный абрис подбородка… В ее лице что-то изменилось. Как будто прошлись резцом. Особенно по линии губ.

Я сидела напротив, смотрела на ее волосы. Натуральные, цвета соломы. Прикидывала: новый водитель – неспроста. Казачок , пятая колонна. Когда начнутся военные действия, должен открыть ворота. Чтобы они вошли. Если предположить, что входить будут именно люди Намира, а не те, другие, о которых я знаю только то, что они есть.

Сегодня утром я его видела. Мужик как мужик. Восточные черты, дешевая кожаная куртка. Турецкая. Теперь их носят все. Сидел у бухгалтерской «Волги». На корточках, у заднего колеса. Проходя мимо, я повернула голову. Наши взгляды встретились. Я подумала: в этом что-то есть – глянуть в глаза тому, кто обеспечит условия твоей смерти.

* * *

«Поезжайте в город. Купите карту России. Побольше, – Фридрих разводит руками, демонстрируя габариты. Секретарша кивает и исчезает. – Повесим на стену, – он подмигивает, как будто нашел выход. Из нашего тупика. – Ничего, еще поглядим… Бог не фраер!»

Фридрих шагает по кабинету. «Та-та-та-та!» – вскидывает руки, словно бьет из автомата, стреляет от живота. Мальчик, играющий в войнушку. Палит в наши широкие окна, завешанные зелеными занавесками. В окна, как в небо. В небо, как в овчинку.

Я слышу шум отъезжающей машины. Это недолго: доехать до проспекта Луначарского, зайти в канцелярский.

«Вот так, – Фридрих возвращается к столу. – Нонче – не давеча, – обезьяний бугор вспухает довольной ухмылкой. – Кулаками не отобьешься… Ну, – он переходит к текущим делам, – что там наш юрист?»

«Работает. К вечеру отчитаюсь».

Помечаю в блокноте: встретиться с юристом. Новая налоговая схема.

На первый взгляд она кажется непроходной . Новые правила ввели на прошлой неделе. Пришли соответствующие материалы. Главный бухгалтер жаловалась: «Тупик. Нам не обойти».

Позавчера мы обсуждали с Фридрихом, листали нормативные документы. Если действовать строго по правилам, производство проще остановить. Все равно оборотных средств не хватит. Наши скорости не соответствуют их аппетитам. Так могут крутиться только банки. Короче, те, кто имеют дело с деньгами, не вложенными в товар. Товар – обуза, гиря…

«Прижмите юриста. Сам не сумеет, вызовем аудиторов. Пусть порешают ».

На языке нашей рухнувшей истории порешить – значит поставить к стенке. Пустить в расход.

Последнее время Фридрих плохо выглядит. Такое впечатление, будто скульптор, работающий над нашими лицами, проложил вертикальные морщины. Обвел обезьяний бугор.

Наш юрист – выпускник ленинградского юрфака. Я видела его красный диплом. Раньше с такими дипломами оставляли на преподавательской работе.

«Татьяна Андреевна, я бы и рад. Но правда никак. Судите сами», – он листал, предъявляя непроходимые параграфы.

Я не слушала: смотрела в его лицо. Чистое. На языке нового времени это слово означает «глупое». Педагоги из бывших , преподающие на юрфаке, учили действовать строго по правилам. К Фридриху попал по рекомендации. Жена и новорожденный сын. Живут в однокомнатной квартире. Фридрих обещал помочь. Не сейчас, со временем, года через три. Если молодой специалист себя покажет. На его месте я рыла бы землю.

«Олег Петрович, – я отодвинула толстую распечатку. – Не надо пудрить мне мозги. Вы обязаны это сделать – это ваш вопрос. Иначе…»

Он моргает глазами. В его юридической голове такое не укладывается. Закон есть закон.

«У законодателей есть родственники. Или знакомые… Вы меня понимаете?» – я объясняю терпеливо. «Родственники… или знакомые? А при чем здесь?..»

Похоже, мне попался тупой ученик.

«Значит, законодатели заинтересованы. Не станут действовать в ущерб себе. Не знаю, как это назвать юридически, но там должна быть лакуна. Лазейка. Щель. Чтобы те, кому нужно, в нее пролезли. Надеюсь, вы меня поняли. Идите и думайте, – я слышу интонацию Фридриха. – Ваше дело ее найти».

* * *

«Во-от, – Фридрих раскатывает карту. Раньше такие висели в кабинетах географии. – Сейчас и посмотрим… Ну и где?» – его палец скользит по русской равнине. Карта раскрашена в мягкие тона: от бежевого до темно-зеленого. Зеленый – наши вечные болота. В которых завязнет любая птица-тройка. Не говоря уж о нашей бричке.

На физической карте России этого города нет. Надо было выбрать другой масштаб.

«Черт! – Фридрих вынимает верблюжью сигарету. – Где этот идиот?»

В данном случае идиот – Сергей Николаевич. Начальник отдела реализации. Мне он скорее нравится: молодой, энергичный. Раньше про таких говорили: работает с огоньком. Отца нет. Мать – школьная учительница. В прошлой жизни это называлось: мальчик из приличной семьи .

«Почему идиот? Нормальный парень».

«Хорошо, – Фридрих морщится. – Где этот неидиот ?»

«Может, на складе?»

Фридрих снимает телефонную трубку: «Ну где они?.. Провалились…»

Склад готовой продукции молчит.

«Татьяна Андреевна, не в службу, а в дружбу… Если вам не трудно…»