Кудеяр. Вавилонская башня - Феликс Разумовский

(Всё понятно, читатель?.. Вычислили без примечаний исловаря, что затевалась передача зелья сидевшим в заключении наркоманам? Ну ихорошо. Кстати, не надо катить на нас бочку, что мы-де открываем незрелым умамтайны приготовления наркоты. Ничего мы не открываем. От перечисления педалейавтомобиля водить его не научишься. Да и незрелые умы, подверженные указанномупороку, получше нас с вами знают, что и как делается.)

Что же до самого Сергея Васильевича, то сапожник, какводится, был без сапог. Смейтесь, если хотите, но во время последней ломкилегендарный Кирпатый чуть не врезал дуба – и с тех пор остепенился. Перешёл сширева на дурь. Ну что тут поделаешь, он хоть и поставлял кому надо элитноезелье, но сам продвинутым ценителем и гурманом не являлся, а если ужпризнаваться совсем честно, алкоголь был ему духовно ближе собственныхшедевров. По большому счету, Канавкин крепче всего уважал «медведя бурого» –адскую смесь спирта с коньяком. При отсутствии оного мог обходиться клизмой изводочки. Но это было средство на крайний случай, поскольку от него кайфполучался каким-то слезливым и заунывным.

Между тем за окнами «хрущобы» повисла темнота скороспелогоянварского вечера, и в ожидании «почтальона» Канавкин решил заварить чифирку.

Залив пачку второсортного грузинского чая небольшимколичеством воды, Санитар поставил ёмкость на огонь и, дождавшись, показакипит, накрыл блюдечком, чтобы отвар настоялся. Не теряя зря времени, открылбанку сгущёнки, распустил на тонкие полоски вяленую щуку… Мясо было жуткосолёное и к тому же твёрдое, как подметка воспетых в прошлый раз Канавкинымпрохарей. Тем не менее Санитар начал не спеша, со вкусом прихлёбыватьбуро-коричневую, пьянящую жижу. Несъедобные с виду куски рыбы обмакивались втягучий белый сироп и один за другим отправлялись им в рот… Благодать!

Наконец в дверь позвонили, и на пороге появился почтальон,вернее, почтальонша – длинноногая красавица Лилька. Лилька была девушкой непросто очаровательной и холёной, но и весьма утончённой. На её левой груди (какСергею Васильевичу было отлично известно) имелось изображение знака качества,на бритом лобке красовались бабочки, и уж в самом укромном месте было продетозолотое колечко, приносящее, говорят, удачу.

– Салям-алейкум от Кручёного. – Гостья глянулабесстыдным зелёным глазом на хозяина квартиры. Качнула крутым бедром (иначе,как зазывно, двигаться она не умела). Протянула в наманикюренной ручке пачкуденежных купюр. И добавила совсем не утончённо: – Гони «крахмал», Санитар.

Надо ли удивляться, что от вида прелестницы Канавкинапотянуло на подвиги, так что вскоре Лилька томно раскинулась на софе,демонстрируя клиенту свою гордость – купленный по случаю аж за пятьдесятзелёных буржуазный кружевной комбидресс. В самом интересном месте он былоборудован специальными пуговками. Раньше это называлось «мужчинам некогда» –порвут, чего доброго, в порыве страсти, а где взять на каждый раз новый? Такойподи достань! Смотрелась носительница комбидресса неотразимо, однако то ливспышка какая случилась на солнце, то ли экология повлияла, но в самыйответственный момент мужская гордость Сергея Васильевича просыпаться непожелала. Не пожелала – и всё тут.

– Трагедия. – Канавкин с трудом поднялся с ложалюбви и, покопавшись в кармане, протянул своей неспетой песне простенькийперстенёк с двумя мутными камушками. – Вот, держи, чтобы без обид.

– Ну ты даёшь, Санитар. – Не сдержав гнева, жрицалюбви соскочила с софы, быстро прикинулась и фурией выпорхнула вон.Презентованную гайку, однако ж, она с собой всё-таки прихватила, не бросила нив окно, ни в лифтовую шахту, ни в физиономию незадачливому поклоннику.

«Поправлять надо здоровье, медиковать что-нибудь…» – слушаяудаляющиеся шаги, с горестной тоскою подумал Сергей Васильевич. Поскольку он,как мы помним, по незаконченному образованию был медиком, за лекарством дело нестало. Вернувшись на кухню, он хватанул лафитничек спирта. После чего сэнтузиазмом завалился спать.

Тем временем оскорбленная в лучших чувствах очаровательницапробиралась в кромешном мраке давно уже не освещаемых улочек Петроградскойстороны. Завидев наконец фары одинокого (и отчаянного по нынешним временам)таксомотора, она выскочила на проезжую часть и энергично замахала рукой.

– На Гражданку, – важно скомандовала ухоженнаябарышня, забираясь в салон.

Алгоритм был накатанный. Мастерски занимая водилуразговорами о смысле жизни, Лилька просила остановиться то тут, то там.Заскакивала в подъезды, пережидала пару минут и снова возвращалась в машину. Ив конце концов, войдя в доверие, без труда устроила таксисту «сквозняк».

– Я к мамочке, сейчас вернусь, хорошо?

Лилька обворожительно улыбнулась – жди, родной,ха-ха, – и, миновав грязный проходной парадняк, скоро уже поднималась напятый этаж тысячеквартирного дома-корабля. Там у неё были трёхкомнатныемеблированные апартаменты, где она и обитала вместе с сожителем, средней рукибандитом Кручёным.

– Что так долго? – Высокий плечистый россиянин вдесантном тельнике, встретивший её на пороге, держал промеж пальцев воровскуюпапиросу «Беломор-канал». Один из пальцев украшала перстневая татуировка «постопам любимого отца» – нечто вроде шахматной доски и солнце над ней. Кручёный,а это был он, сурово уставился на вошедшую. – Принесла?

– Вот, Валечка.

Торопливо расстегнув сумочку, Лилька достала накрахмаленныйплаток, но Валечка на него даже не посмотрел. Наверное, слишком уж приторная икривая у подруги вышла улыбка. Кручёный вдруг разъярился:

– Ах ты, хабала позорная… – Его рыжие, короткоподстриженные усы свирепо взъерошились, бандит стал похож на огромногополосатого помоечного кота. – С Санитаром… А ну, приблуда, стоять!

Крепко прижав пискнувшую Лильку к стене, он быстро, сознанием дела сожительницу обшмонал. Что искал – нам доподлинно неизвестно, но,конечно, дешёвый перстенёк его внимания не избежал.

– А это что? – грозно поинтересовался Кручёный.

– Это? Не знаю… На улице нашла…

– На улице?!

В гневе Валечка был страшен, но Лилька особо за свою вывескуне переживала. Кручёный был далеко не дурак. И ни при каких обстоятельствах незабывал, что именно на её, Лильки, девичьей красоте дело всей его жизни идержалось.

А промысел этот блатной был стар как мир и называлсяхипесом.

Обычный сюжет бывал вкратце таков. Лилька отправлялась вшикарное заведение и там принималась косить под загулявшую супругу богатогобизнесмена. Внешность у неё была как раз подходящая, да и ассортимент шмотоквполне позволял. Рано или поздно к Лильке подваливал какой-нибудь бобр,начинались разговоры за жизнь, потом диалог плавно сворачивал в интимные сферы– одиночество, непонятые чувства, отвергнутые сокровища души… Когда раздавалсявопрос: «У вас или у меня?» – оставалось волочь охваченного страстью бобра нахату. А там уже в дело вступал Валечка. В облике ревнивого мужа, внезапновернувшегося из командировки. У него тоже была внешность классического «новогорусского», какими их представляет себе большинство наших сограждан. Какправило, клиент благополучно вышибался из денег, да ещё радовался, что отделалсялёгким испугом.