Авантюристы. Морские бродяги. Золотая Кастилия (сборник) - Густав Эмар

– Вряд ли нам это удастся. Он находится на Санто-Доминго, – заметил Польтэ.

– Может быть… Продолжайте.

– Другой пункт называется Леоган, или, как называют его испанцы, Игуана, то есть ящерица, по форме перешейка, на котором он построен. Владение этой гаванью сделало бы нас властелинами всей западной части острова и позволило бы нам прочно там утвердиться.

– Защищен ли Леоган? – спросил Давид.

– Нет, – ответил Польтэ, – испанцы обрекли его на разрушение, что, впрочем, происходит со всеми поселениями, ведь после истребления туземцев рук для работы на острове не хватает. Мало-помалу испанцы бросают прежде обжитые места и уходят на восток.

– Очень хорошо, – сказал Монбар. – Это все, что вам нужно?

– Да, все, – ответил Польтэ.

– Теперь скажите, брат, что же вы предлагаете?

– Вот что: мы, буканьеры, будем охотиться для вас за дикими быками и кабанами и снабжать провизией ваши корабли по заранее условленной цене, которая не должна превышать половины той цены, которую мы будем спрашивать с иностранных судов, что поведут с нами торги. Мы будем вас защищать, когда на вас нападут, и для больших экспедиций, когда вам понадобятся люди, вы будете иметь право требовать одного из пяти человек. Местные жители, обрабатывающие землю, будут доставлять вам овощи, табак, лес для починки ваших судов на условиях, одинаковых с условиями, касающимися провизии. Все это мне поручено предложить вам, братья, от имени колонистов и французских буканьеров острова Санто-Доминго. Если такие условия вам нравятся, а я нахожу их справедливыми, примите их. Вы не раскаетесь в том, что заключили с нами договор.

– Мы принимаем ваши предложения, братья, – отвечал Монбар. – Вот моя рука от имени всех флибустьеров, которых я представляю.

– А вот моя, – ответил Польтэ, – от имени колонистов и буканьеров.

Другого договора, кроме этого честного пожатия рук, между авантюристами не было. Таким образом был заключен союз, который на все время существования буканьерства оставался так же чистосердечен, как союз авантюристов.

– Теперь, – продолжал Монбар, – начнем по порядку. Сколько у вас братьев, готовых к сражению?

– Семьдесят, – ответил Польтэ.

– Хорошо. Мы прибавим сто тридцать человек флотской команды, что вместе составит двести хороших ружей. А вы, вождь, что можете сделать для нас?

Прыгун до сих пор молчал, слушая разговор с индейским величием и невозмутимостью и терпеливо ожидая, когда настанет его очередь говорить.

– Прыгун прибавит двести карибских воинов к длинным ружьям бледнолицых, – отвечал он. – Сыновья его предупреждены, они ждут приказания вождя. Олоне их видел.

– Хорошо, эти четыреста человек будут под моим командованием. Так как эта экспедиция самая трудная и самая опасная, я беру ее на себя. Со мной пойдет Мигель Баск. У меня на корабле есть проводник, который проведет нас до Сан-Хуанской равнины. Вы, Уильям Дрейк и Жан Давид, нападете на Леоган. Дрейф с пятнадцатью матросами захватит Тортугу. Братья, наши атаки должны начаться одновременно, чтобы испанцы, застигнутые врасплох, не могли помогать друг другу. Ста двадцати пяти человек, я полагаю, вполне достаточно для того, чтобы захватить Леоган. Сегодня пятое число, братья, пятнадцатого будет атака. Десяти дней достаточно, чтобы мы смогли подготовиться. Теперь возвращайтесь на свои корабли и пришлите на берег под начальством офицеров тех, которые будут в моем распоряжении.

Оба капитана поклонились адмиралу и вышли из каюты.

– Вы же, брат, – обратился Монбар к Польтэ, – отправляйтесь с Олоне на Сан-Хуанскую равнину, будто на охоту, только внимательно наблюдайте за городком Сан-Хуан и за имением Дель-Ринкон. Нам надо, если возможно, захватить его обитателей. Они богаты, влиятельны, их пленение может быть для нас крайне важным. Условьтесь с Прыгуном насчет помощников, которых он должен привести. Быть может, неплохо было бы вождю постараться привлечь внимание испанцев и вынудить их оставить свои позиции, тогда мы могли бы разбить их порознь. Поняли вы меня, брат?

– Еще бы! – ответил Польтэ. – Разве я похож на дурака? Не беспокойтесь, буду действовать сообразно вашему плану.

Монбар обернулся к Олоне и сделал ему знак. Работник подошел.

– Поезжай на берег с карибом и Польтэ, – сказал адмирал, наклоняясь к самому его уху. – Присматривайся и прислушивайся ко всему. Через час Дрейф передаст тебе письмо, которое ты должен отдать в собственные руки донье Кларе Безар. Она живет в Дель-Ринконе.

– Это легко, – ответил Олоне. – Я отдам ей письмо прямо в доме.

– Сохрани тебя Бог! Сделай так, чтобы она сама пришла.

– Черт побери! Это немного труднее, однако я постараюсь.

– Должен постараться.

– А! Ну коли так, честное слово, вы можете на меня положиться!

Польтэ встал.

– Прощайте, брат, – сказал он. – Когда завтра вы сойдете на берег, я буду уже на пути к Сан-Хуанской равнине. Не беспокойтесь, все будет в порядке к вашему приезду. Да, кстати. Взять ли мне с собой вспомогательный корпус буканьеров?

– Безусловно. Эти люди будут вам очень полезны для наблюдения за неприятелем. Только спрячьте их хорошенько.

– Не тревожьтесь об этом.

На этих словах в каюту вбежал Мигель Баск. Лицо его было перекошено от гнева.

– Что случилось? – воскликнул Монбар.

– Случилось большое несчастье! – Мигель в бешенстве схватился за голову.

– Говори!

– Этот негодяй Антонио де Ла Ронда…

– Ну?! – перебил Монбар, вздрогнув.

– Сбежал…

– Черт побери!

– Десять человек бросились за ним в погоню.

– Конечно, они его не догонят! Как же быть?

– Что случилось? – спросил Польтэ.

– Наш проводник сбежал.

– Только-то? Я берусь доставить вам другого.

– Да, но это шпион, и, быть может, самый хитрый из всех испанских шпионов. Он знает наши тайны и может повредить успеху всей экспедиции.

– Ба-а! – беззаботно прибавил буканьер. – Не думайте об этом, брат. Сделанного не воротишь! Пойдемте.

Он вышел, по-видимому вовсе не расстроенный случившимся.

Расскажем же подробнее, кто были эти буканьеры и откуда происходит их название. Краснокожие карибы Антильских островов вели и друг с другом, и с белыми ожесточенные битвы. Захваченных пленников они разрубали на куски, а потом раскладывали на плетенках из прутьев, под которыми разводили огонь. Плетенки эти назывались барбако, а место, над которым они находились, – буканом. Коптить мясо и значило – буканировать. Отсюда-то французские буканьеры и заимствовали свое название, с той только разницей, что коптили они не человечину, как карибы, а мясо животных.