Пленница судьбы - Лора Бекитт

— Кто этот человек?

— Не знаю.

— Почему?

Он посмотрел на нее.

— Мы не знаем других. Мы и себя не знаем.

— Но меня ты знаешь, — сказала она без улыбки.

— Знаю. Такую, какой ты сама себя не знаешь. Но должна узнать.

— Я сумею?

— Впереди много времени. И оно не будет таким тяжелым, как прежде, потому что я буду рядом с тобой.

— Неужели любовь может нас спасти? — спросила Мари.

И Кристиан ответил:

— Важно просто любить.

Больше они не разговаривали. Мари не поняла, что ждала именно этих, похожих на волшебное заклинание слов. Они были важны для нее, потому что оправдывали ее существование и смягчали вину. Кристиан хотел жить для нее, Мари это чувствовала, а он видел ее улыбку и взгляд, говорящий о том, что она только сейчас пробудилась от долгого-долгого сна.

Был вечер, и всюду мерцали огни. Казалось, город усыпан светящимися серебряными зернами. Небо было темно-синим, и в нем колыхались похожие на свечи звезды.

Мари и Кристиан жили уединенно, мало с кем общались и редко принимали гостей. Но сегодня решили сделать исключение и поехали в один из известных парижских ресторанов, чтобы отпраздновать десятилетие своей свадьбы. И даже здесь они чувствовали себя отделенными от остального мира: людские голоса долетали до них как далекие раскаты грома, а хлопанье пробок напоминало то ли всплески волн, то ли шумные взмахи птичьих крыльев.

Да, они предпочитали жить именно так, в атмосфере неспешно текущего времени, сберегая тепло сердец. Конечно, в их жизни многое изменилось. Теперь у них была собственная просторная квартира на левом берегу Сены. Мари сама вела хозяйство и воспитывала их с Кристианом сына Эдмона, которому шел девятый год.

Безусловно, Париж, новая жизнь, новое окружение изменили ее — облагородили, отточили манеры, развили интуицию, обострили проницательность, помогли обрести уверенность в себе, окончательно сформировали представление о мире и утвердили ее место в нем.

Мари знала, что в этой жизни для нее существует только одна истинная твердыня — любовь. И потому сейчас, глядя на узкий бокал с вином, думала не о посетителях ресторана, не об атмосфере праздника и блеска, а только о том, что будет продолжение вечера и ночь: отрешенное молчание, в котором растворяется и прошлое, и настоящее, страстное сплетение тел, полные откровенности взгляды.

Эдмона взяла к себе Шанталь. Она жила неподалеку и часто заходила к ним. Она обожала мальчика, да и Александр любил его.

Теперь Шанталь вела жизнь содержанки любимого человека. Хотя они не вступили в законный брак, Александр был верен ей. На светские приемы он ездил один, а Шанталь ждала его дома. В замке она появлялась редко и не любила там оставаться. В свободное время она музицировала, гуляла по набережной или читала, сидя в парке.

За эти годы Мари тоже прочла много книг, и нередко они с Шанталь обменивались мнениями. А еще, случалось, вместе ходили в театр на утренние спектакли.

По словам Шанталь, Эдмон напоминал Кристиана в детстве. Это был спокойный, милый, улыбчивый мальчик, истинная радость Мари. Он посещал хорошую школу, у него было много друзей.

— Задумалась? — спросил Кристиан, прикасаясь своим бокалом к ее бокалу.

Мари слегка вздрогнула. Ее щеки медленно залила краска, и на губах появилась улыбка. Кристиан… Он был способен отдавать, не преследуя цели получить что-то взамен, показать свое духовное превосходство или обрести власть.

— У тебя есть какое-либо желание? Ты чего-нибудь хочешь? — спросил он, и Мари знала, что он исполнит все, что она попросит.

Что ж, она молчала десять лет, и сейчас, пожалуй, можно…

Мари ждала ребенка. Кристиан еще не знал об этом. Когда родился Эдмон, она была так счастлива, что ни у него, ни у нее не возникло желания приумножать это счастье. Его хотелось лелеять и беречь — с осторожностью, с безмерной радостью и великим страхом. Прошло много времени, прежде чем Мари решилась принять в свое сердце новое сладкое, счастливое бремя. Она очень хотела, чтобы у нее родилась дочь.

— Я хочу съездить на остров, — промолвила Мари и прибавила: — К Корали.

Конечно, она хотела сказать другое. Кристиан понял.

— Что ж, это возможно. Сейчас лето, дел немного. Мои помощники вполне справятся с газетой. А Эдмона ты не хочешь взять с собой?

— Да. Полагаю, ему будет интересно взглянуть на… мою родину.

Вскоре они вышли на улицу. Было прохладно, и Мари закутала плечи в боа. Она на мгновение закрыла глаза. Сейчас она словно видела себя со стороны: высокая прическа, низко вырезанный лиф жемчужно-серого, с голубой гипюровой отделкой, платья фасона «принцесса»… Но в душе она никогда не ощущала себя такой. Она была и осталась той Мари с острова Малые скалы, Мари в синем платье с растрепавшимися от ветра волосами, девушкой, которая однажды встретила на берегу слепого юношу.

Кристиан прошел вперед, чтобы нанять фиакр. Неподалеку от входа стояли проститутки в ярких одеждах. Он отвернулся. Также несколько лет назад он отвернулся, увидев в одном из кафе Аннабель Роншар. Она была с мужчиной, наверное, с мужем, и тоже сделала вид, что не узнает Кристиана. И он снова почувствовал, что на свете существуют вещи, которые не вырвешь из памяти, не выжжешь из сердца, — это отметины жизни.

Ровно через месяц они прибыли на остров. На этот раз Мари не стала писать Коре, хотя вообще-то они поддерживали связь.

Шум океана — голос дня и ночи, звук жизни… Шум ветра… Внезапно Мари поняла, что давно не ощущала такого вольного ветра. Она не испытывала ни радости, ни разочарования, только удивительную легкость, словно расслабилась от многолетнего напряжения, отпустила свое сердце на свободу.

— Здесь лучше, чем просто за городом. И так красиво… — серьезно сказал Эдмон, когда они шли по берегу.

Мари засмеялась. Эдмон не привык ходить по песку и с опаской смотрел на мигом заполнявшиеся водой следы своих башмаков. Ничего, через пару дней он скинет парадный костюмчик и окунется в вольную атмосферу острова…

По берегу носилась стайка девчонок. Завидев нежданных пришельцев, они остановились и с любопытством смотрели на них. А потом побежали наверх. Может быть, среди них была Таласса?

Не позволив себе думать об этом, Мари перенесла взгляд на прибрежный пейзаж. Хотя здесь сохранилось несколько привычных глазу жалких лачуг, большинство крыш были покрыты новеньким шифером, а дома окружали живописные сады, и местность уже не выглядела такой заброшенной. Корали писала, что благодаря возобновившимся разработкам гранита, который пользовался большим спросом на материке, жители острова стали жить куда лучше, вдобавок образовалось много новых семей: рабочие весьма охотно связывали свою жизнь с овдовевшими во время войны островитянками.