Нейтринная гонка - Пол Ди Филиппо

— Да, конечно, — пытался ублажить Пресвятую Деву капитан Карл. — Подобная самонадеянность со стороны простого смертного весьма прискорбна. Но что касается Ваших розовых лепестков, Матерь Человечества, то это исключительно вина солдат, которые…

— Солдат? — вспыхнула Дева Мария. — Каких солдат? И какое отношение какая-то там солдатня имеет к Моим розовым лепесткам?

— Самое прямое. Ведь Нечто везет на борту бывших воинов, пропавших без вести на поле боя за целое столетие. Спустя многие годы после прекращения военных действий они по-прежнему числятся во вражеском плену. Или Вы забыли?

— Вообще-то да, Мое Всемогущество кое-что подобное слышало…

— Так вот, в их обязанности помимо прочего входит сбор нужных цветочных компонентов для Ваших земных манифестаций. Судя по всему, ребята вошли во вкус, хотя кое-кому это может показаться занятием, отнюдь не подобающим воинам. Подсознательная связь между смертью и цветами, маками и полями Фландрии и все такое прочее…

Не давая сбить себя с толку, Дева Мария выпрямилась во весь свой внушительный рост и, сохраняя невозмутимое выражение лица, потребовала ледяным тоном:

— Почему же они не выполнили свой долг во время Моего последнего появления?

— Они бастуют. Герр Хоффа у них главный. Мы рассчитываем на то, что судья Крейтер выступит посредником в переговорах…

Не успела Дева Мария ответить на его слова, как на нас обрушилась Онтологическая Лакуна. Я засек Миазм Небытия, когда он был еще на пол пути к нам, распространяясь подобно волне пустоты. Он двигался прямо на нас, пронзая ткань Нечто, подобно Шиве уничтожая все на своем пути и тут же подобно Вишну возрождая к жизни. Поскольку мы были бессильны не то что обуздать его головокружительный смерч, но даже оказать маломальское сопротивление, я не потрудился предупредить стоявших рядом со мной двух собеседников о его стремительном приближении.

Порой неведение — оборотная сторона бесстрашия.

Поглотив нас с потрохами, ОЛ подобно законоучителю с садистскими наклонностями в очередной раз продемонстрировала нам, что бытие — это «прозрачный, фантастический, жуткий сон». Я почувствовал себя висельником, которому кажется, будто он по-прежнему дышит и все еще на свободе. Обычное забытье по контрасту стало бы чистейшей воды нирваной.

Когда наши молекулы вновь неохотно воссоединились, капитан Карл и Дева Мария словно преобразились, а их спор был благополучно забыт. Мать Христова пробормотала что-то о желании сию же минуту явить миру чудо, сотворив Свои Собственные розовые лепестки, и покинула нас. Капитан Карл вновь обратил любезное внимание на меня.

— Скажи, Амброз, нужно ли еще убеждать тебя в важности твоей миссии? Лакуны становятся все более частыми и продолжительными. Если вы, оперативники, ничего не сделаете с закоренелыми скептиками — а именно они и есть главная причина этой беды, — все мы, кто находится на борту нашего Нечто, скоро навсегда исчезнем!

— Я не просил разрешения поиграть с игрушкой бессмертия, Карл.

— Верно. Но ты и не отказался от нее.

С напускной небрежностью я щелчком привел в действие схему моей резиновой оболочки и в следующее мгновение принял нагловатый, высокомерный вид, дополненный очками с зеркальными стеклами, которые на самом деле были не чем иным, как управляемым информационным дисплеем, парящим в воздухе.

— Отлично, Карл! В любом случае меня уже тошнит от избытка удовольствий. В конце концов ведь это наименее неприятная разновидность уныния. Насколько я понимаю, Веретено ждет?

— Да, конечно. — Карл издал горестный вздох, совсем как неимущий наследник, выслушав суровое завещание богатого дядюшки, только что отошедшего в мир иной. — Я чрезвычайно благодарен тебе за помощь, а мне еще предстоит разрешить тут уйму проблем. Один только спор между жителями Атлантиды и Лемурии из числа нашей корабельной команды чего стоит… — Капитан Карл недоговорил, поняв, что я слушаю его без всякого интереса. — Ладно, надеюсь, Амброз, ты справишься. Ради всех нас!

— Надежда — единственное, в чем желание и ожидание слиты воедино, Карл, — сказал я, после чего подпрыгнул вверх.

По пути через Чайный Шар я миновал Элвиса. Тот двигался в противоположном направлении с явным намерением попенять капитану Карлу за очередной недосмотр.

— Мало того что у меня закончились Лунные Пирожки, — пожаловался на ходу король рок-н-ролла, — так еще у последней группы сбежавших из дому девчонок трусы оказались синтетические, а не из хлопка!

Очередное свидетельство тому, что слово «знаменитый» синонимично словосочетанию «непременно несчастный».

Что я действительно не люблю при пересадке с Корабля-Носителя на спускаемый аппарат — будь то Веретено, Блюдце, Сигара или Диск, — так это абсолютно бессмысленную продолжительность полета. Все спускаемые аппараты нашего Нечто запрограммированы, оказавшись в атмосфере, выполнять на первый взгляд невероятные безынерционные фигуры высшего пилотажа, и все для того, чтобы земные власти, сидящие за примитивными консолями радаров, от собственного бессилия готовы были взорваться от злости. Спуск на поверхность моего бывшего дома, по идее, занял бы этак секунд шестьдесят, не более. Вместо этого я битый час проторчал взаперти на спартанском корабле, пока тот — недоступный для радаров, электромагнитного излучения и сдвигов альбедо по всему спектру — всполошил военные и гражданские центры примерно на половине земного шара.

Защищенный от малейших признаков ускорения или давления, я провел это время за чтением последнего романа Джерри Сэлинджера под названием «Ад их родителей» — увлекательной трагикомедии про секс и наркотики, конформизм и бунтарство в частной элитарной школе в одном из уголков Новой Англии. С гордостью заявляю: лично я с самого начала угадал огромный творческий потенциал этого парня, и он пишет только лучше, с тех пор как начал сочинять исключительно для Нечто.

К наступлению ночи мое Веретено с грациозностью невесомого перышка приземлилось в дохлой рощице неподалеку от какого-то крупного города на восточном побережье Соединенных Штатов. Появившись на свет из своей оболочки подобно младенцу (бесформенное создание, без особых признаков возраста, пола или состояния, приметное главным образом благодаря силе симпатий и антипатий, пробуждаемых в окружающих), я сориентировался при помощи устройства глобальной навигации, имплантированного в мой череп, и пешком направился к ближайшему шоссе.

Оказавшись там, я без особых затруднений нашел средство передвижения.

С расстояния в сотню ярдов я при помощи аннигилятора заглушил двигатель понравившегося мне автомобиля. Машина остановилась у обочины, и я подбежал к ней. В следующий момент из нее, чертыхаясь на чем свет стоит, появился злющий водитель, но я воспользовался простым карманным устройством и с расстояния в несколько ярдов парализовал его разум и нервную систему. Вновь сев за руль возродившегося к жизни автомобиля, мой милый, преданный мне душой и телом зомби повез меня в сторону города. Когда я его отпущу, он вернется в обычное ментальное состояние, то есть будет и дальше наивно верить в то, что Вселенная, согласно замыслу Творца, благоволит человечеству, и лишь необъяснимые приступы амнезии будут время от времени вносить свежую струю в старческое слабоумие и те байки, которыми он на склоне лет будет доставать внуков.