Одиночество дипломата - Леонид Спивак

Мы можем предположить, в какой момент президент окончательно решил расстаться со «старым другом Биллом». Вспоминая о своем визите в Вашингтон в марте 1943 года, английский министр иностранных дел Э. Иден писал, что «главным вопросом, владевшим умом Рузвельта, был вопрос о возможности сотрудничать с Россией сейчас и после войны». Президент спросил мнение английского министра о «тезисах Буллита» и остался удовлетворен ответом Идена, который симпатизировал Сталину: «Даже если бы эти строки оказались имеющими под собой основание, мы бы все равно должны были найти путь сотрудничества с Россией».

В некотором смысле история с Буллитом напоминала предвоенную ситуацию с Черчиллем. Британский премьер-министр Чемберлен отказывался вводить в правительство «экстремиста» Уинстона, на всех углах вещавшего о надвигавшейся гитлеровской угрозе. «Миротворец» Чемберлен с содроганием говорил, что многословный Черчилль отнимает у членов его кабинета время, баламутит их вздорными идеями, забрасывает длиннейшими меморандумами и провоцирует яростные споры.

В первых числах мая 1943 года близ атлантических берегов Испании гитлеровцам попал в руки труп британского офицера и содержавшаяся при нем личная переписка. Немецкие аналитики определили: штабной офицер летел на самолете из Англии в Африку, самолет был сбит. Офицер попал в море и умер от «асфиксии, связанной с погружением в воду». В карманах умершего находились подпорченные соленой водой удостоверение майора Мартина, частные письма, приглашение в ночной офицерский клуб Лондона, корешки двух театральных билетов. Кроме того, два письма от его возлюбленной и ее фотография, счет за обручальное кольцо, письмо из банка о том, что счет не может быть оплачен, поскольку кредит майора Мартина в банке оказался исчерпан. Немецкая разведка установила всех адресатов майора и подтвердила подлинность бумаг.

В частном письме, найденном при штабном офицере, содержался намек, что подготовка наступления на Сицилию является отвлекающим маневром. Главный удар англичан и американцев будет нанесен в Сардинии и в восточной части Средиземного моря с высадкой войск в Греции. Гитлер срочно перебросил войска под командованием Роммеля на побережье Пелопоннеса, а итальянцы развернули масштабные работы по укреплению сардинского побережья. Так подброшенный немцам труп английского садовника, скончавшегося от крупозной пневмонии, оказался одним из самых больших успехов британской разведки. Войска союзников начали вторжение в Европу, высадившись 10 мая 1943 года на пляжах Сицилии.

Вторжение англо-американских войск в Италию произошло в критический момент Курского сражения и оказало существенную поддержку Советскому Союзу. Через три дня, 13 июля, Гитлер заявил своим генералам, что вынужден свернуть операцию «Цитадель» (кодовое название битвы на Курской дуге) и перебросить часть соединений люфтваффе и элитные танковые дивизии СС для спасения Муссолини. Немцы в итоге отстояли Северную Италию, но проиграли важнейшее сражение на Курской дуге. С этого времени у Гитлера не было возможностей крупномасштабного стратегического наступления и оставалась надежда лишь на позиционную войну и раскол коалиции Англии, СССР и США.

Рузвельт постоянно и настойчиво искал встречи тет-а-тет со Сталиным. В мае 1943 года Джозеф Дэвис привез в Кремль письмо Рузвельта с предложением личной встречи без Черчилля. Перед отъездом в Москву президентский советник провел несколько пресс-конференций, на которых, в частности, утверждал, что расстрелы поляков в катынском лесу — дело рук немцев. Литвинов однажды заметил, что «Дэвис по сути был посланником Советского Союза в Вашингтоне».

Кроме личного письма президента, посол привез голливудскую копию «Миссии в Москву», уже снабженную русскими субтитрами. От встречи с Рузвельтом Сталин отказался, но картину велел пустить в прокат без цензурных ограничений. Это было первое голливудское кино, вышедшее на большой советский экран. В фильме есть сцена дипломатического приема в Спасо-Хаусе, на котором «враги народа» (Тухачевский, Бухарин и др.) о чем-то шепчутся с послами капиталистических держав, а тем временем вредители взрывают завод. И следующим же днем предателей арестовывают, причем некоторых уводят прямо из театральной ложи, где они сидели с иностранными дипломатами.

За восемь месяцев 1943 года Уильям Буллит отправил Рузвельту три меморандума, посвященных планированию послевоенного устройства мира. Глава администрации президента адмирал Уильям Д. Лихи вспоминал в своей книге «Я был там»: «Буллит говорил, что государственный департамент должен быть реорганизован в динамичную администрацию со своей национальной послевоенной политикой и что мы должны использовать все рычаги для нового мироустройства еще до разгрома Германии». Доклады Буллита отправились прямиком в архив госдепа, где складировалась различная футурологическая литература, которая воспринималась Рузвельтом лишь как подсобный «склад идей».

Французский вопрос оказался последним в цепи событий, вызвавших разрыв между Рузвельтом и его послом. Буллит советовал президенту признать в Шарле де Голле лидера французского Сопротивления. На Пенсильвания-авеню пренебрежительно относились к беглому французскому генералу, которому на родине вынесли смертный приговор. Американцы привыкли иметь дело с большими цифрами, в то время как де Голль считался «театром одного актера».

Буллит, как и Черчилль, видел в де Голле homme du destin («человека судьбы»), ценил в нем множество деловых качеств. Рузвельт же оказывал покровительство адмиралу-коллаборационисту Дарлану, а когда тот был убит, переключился на политически беспомощного генерала Жиро. Вашингтон продолжал культивировать отношения с марионеточным правительством Петэна, засевшим на курорте Виши. Картина выглядела неприглядной: президент отказывал в помощи тем французам, которые сражались и продолжали бороться с нацизмом, но поддержал тех, кто подписал капитуляцию и сотрудничал с врагом.

Последний длинный аналитический документ, который Билл Буллит отослал Рузвельту, датирован 10 августа 1943 года. Дипломат упрямо повторял, что Болгария, Румыния, Польша, Венгрия, Чехословакия, Югославия и побежденная Германия могут попасть в сферу влияния Сталина. «Первый шаг к предотвращению советского доминирования в Европе — создание британо-американской линии в Восточной Европе. Второй шаг — создание за этой линией демократических правительств и предотвращение коммунистических восстаний. Мы должны действовать как можно быстрее в поисках людей, на которых можно будет положиться в устройстве таких правительств. Мы должны отдавать себе отчет, что это должно быть прогрессивное руководство с самыми продвинутыми социальными программами».

Рузвельт не отвечал Буллиту и, судя по всему, вряд ли обращал внимание на рассуждения бывшего посла и конфидента. Их отношения исчерпали себя. Президент более не нуждался в такого рода советчике. Поразительно другое. Через десять дней после августовского письма Буллита на стол президента лег секретный меморандум У. Донована, главы Управления Стратегических служб США (предшественницы нынешнего ЦРУ). Генерал Донован считал, что ситуация «настоятельно требует пересмотра и определения стратегии и политики, от которых будет зависеть послевоенное устройство Европы». Если США не добьются своих целей, то в Европе «образуются новые советские правительства под эгидой Москвы» и тогда «можно считать, что мы проиграли войну».