В чём дело, Полли? - Марьяна Иванова

Я недоверчиво покачала головой. Не может быть, чтобы и она и я говорили правду. Кто-то из нас врал. Надеюсь, что не я.

– Полли, – умоляюще продолжила она, – я бы не позволила так просто подойти к комоду и увидеть её, если бы и правда стащила заколку у тебя. Пусть все вокруг сходят с ума, но давайте хотя бы мы трое останемся здоровыми?

Здоровыми. Да, точно, здоровыми. Воздух был насквозь пропитан болезнями: безумием, бессонницей, навязчивыми идеями, галлюцинациями, интоксикацией, фобиями и незаживающими порезами. В этой бушующей эпидемии так важно было оставаться здоровым. Так важно и так сложно. Но ни прививок, ни противоядий от этого не существует. Зато двое самых поражённых беспрепятственно передвигаются по дому и заражают всё, к чему прикасаются.

Я выдохлась.

– Если это так, тогда меня обманула пара самых милых стариков на свете… – Я вернула Ане проклятую заколку.

– Вот, что я думаю… – серьёзно и снова не своим голосом заговорил Питер. – Так и есть, нас пытаются напугать. Поссорить. Может, даже свести с ума. Наверное, кто-то хочет, чтобы мы поскорее уехали. А когда Мишель останется один, этот самый Стивен снова заявится сюда. И Бран на сей раз не поможет. Никто не поможет. Даже миссис Беккер больше нет…

– Пит… В этом есть смысл. А как же Ллойды? Почему они солгали мне?

– А что с них взять? Старые и полоумные, – сказав это, Питер поморщился, словно стыдясь своих слов, а потом снова стал собой.

– Или их подговорил Бран… – заключила Аня.

После завтрака, который, вообще-то, уже был обедом, Питер и Аня отправились заниматься повседневными делами. А я сменила халат на джинсы и объёмный балахон с капюшоном и спустилась в подвал.

Лампочки внизу по-прежнему тускло мерцали. От этого казалось, будто я передвигаюсь слайдами. Шаг. Щелчок. Темнота. Шаг. Щелчок. Темнота. Фонарик Мишеля лежал на полу и освещал его, как напольный софит освещает актёра во мраке сцены. Мишель слабо сопел, размахивая лопатой. Комки земли падали на белоснежную рубашку, на растрепавшиеся волосы, на его ботинки – земля много куда падала и только изредка долетала до дна ямы.

– Привет… Стоит ли зарывать её так быстро? Это же улика…

– Привет. – Он стёр пот со лба рукавом и продолжил своё дело. – Мне так будет спокойнее. Ты что-то хотела?

– Да, нужно поговорить. Давно ты здесь?

Я подошла к краю. Обрывки сна на миг стали явью и среди рыхлой земли я увидела бледные руки и увядшие цветы. Но только на миг.

– Давно. Она глубже, чем я думал. Я уже без сил, но едва ли добрался до трети этой чёртовой ямы. – Он отбросил лопату и навалился на стену, чтобы отдышаться.

– Нужно было попросить помощи. Уверен, что не хочешь ничего рассказать?

Мишель поднял на меня усталые глаза – скорее всего, ему сегодня спалось ещё хуже, чем мне. Но бессонница ему была к лицу сильнее, чем сон. Он кусал белёсые губы, собираясь что-то ответить, но промолчал.

– Не притворяйся, что всё в порядке. Кто-то желает тебя зла, мы с ребятами думаем, что это Стивен. Но, чтобы попытаться помочь тебе, мы должны всё знать.

– Стивен?

– Бран сказал, его так зовут. – Мишель усмехнулся, как усмехнулся бы человек, смотрящий в лицо палача перед казнью. – Не хочешь говорить серьёзно? Пожалуйста. Но помни, что как только мы уедем, ты останешься здесь совершенно один.

– И ты тоже уедешь? – он улыбнулся, стал прямо и надел очки.

– Ну… – Я говорила об этом с Питером, миссис Беккер и даже Браном, но сам Мишель лично ни разу не предлагал работать здесь постоянно. – Возможно, останусь до зимы, как и планировала. Вряд ли дольше.

Он кивнул и снова взялся за лопату:

– Поговорим, когда будем разбирать комнату Дианы? Только сначала закончу здесь.

– Да, конечно…

Я подошла ещё ближе к краю, чтобы примерно оценить, сколько это займёт у него времени. Я наклонилась, а Мишель в это время оказался у меня за спиной. «Ты не помнишь меня?» – послышалось мне. Я вздрогнула и захотела обернуться – я не была уверена, что это прошептал Мишель. Но земля начала обваливаться, и я свалилась вниз, совсем как в сегодняшнем сне.

Слой ещё не слежавшейся земли смягчил падение. Я встала на ноги, увязнув в ней по колено. В яме было холодно и пахло плесенью. Чуть придя в себя, я крикнула Мишеля. Слишком долгая тишина заставила меня насторожиться.

– Не желаешь помочь? – Сверху упала горстка земли. – Эй! Я ещё жива! – шутливо крикнула я, хотя у самой сердце от страха колотилось, как ненормальное.

«Заживо, ты поняла?» – снова послышался потусторонний шёпот. Я задрала голову и замерла.

– Ты там как? Вылезать не собираешься? – Голова Мишеля склонилась над ямой, из-за свесившихся волос я совсем не видела его лица.

– Нет. Номер тесноват, конечно, зато обслуживание пятизвёздочное. Но, если ты подашь мне руку, я ещё подумаю.

– Извини. – Он протянул руку, я ухватилась. – Вечно тебя на дно тянет…

Вдруг край обвалился ещё сильней, и Мишель оказался рядом. Он столкнул меня или это я утянула его вниз?

Какая разница, если мы всё равно упали оба.

Мы растерянно переглянулись, потом одновременно посмотрели наверх, снова переглянулись и засмеялись, как парочка душевнобольных. А потом он поцеловал меня на дне холодной могилы. Да мы, чёрт возьми, и есть парочка душевнобольных.

После ужина я ждала Мишеля у комнаты миссис Беккер. Неужели он поступит с ней, как с комнатой дедушки: вынесет оттуда всё и запрёт до тех пор, пока кто-то такой же неспокойный, как я, не потребует её отпереть? Не знаю, каждый по-своему мирится со смертью. Хотя, как по мне, такой способ сродни побегу от проблем. Стадия отрицания, которой так и не суждено превратиться в принятие. «Тебя здесь никогда не было», – вот, что он говорит, удаляя целые комнаты из дома. Но мне ль, человеку, сбежавшему на край вселенной, только бы не разбираться с наследством Нади, судить его?

– Прости, задержался.

Мишель появился с охапкой картонных коробок в руках. Он сменил свою испачканную в подвале рубашку на обычную чёрную футболку, снял очки, убрал волосы за уши. Пожалуй, впервые он предстал в образе обычного человека, а не безукоризненного аристократа. Даже в тот раз, когда он болел и несколько дней не мылся и не причёсывался – Мишель всё равно оставался утончённым принцем, болезненная бледность и глаза мертвеца только подчёркивали это. Сейчас же даже черты его лица казались более мягкими.

Он плечом толкнул дверь, зашёл первым и зажёг свет. Я вошла следом. От такого знакомого пряного аромата в груди слегка защемило. Это была её спальня – здесь всё пропахло Дианой Беккер. Мишель, словно чувствуя такую же боль в сердце, приоткрыл окно, чтобы проветрить комнату и стал раскладывать коробки по размеру. Я в это время немного осмотрелась. Комната была просторной, мебели было мало. Единственное окно смотрело на подъездную дорожку. Стены были выкрашены в бежевый. Странно, мне всегда казалось, что её комната в синих тонах. Широкая кровать стояла совсем голой – Мишель убрал с неё даже матрас. Старинное трюмо с помутневшим от времени зеркалом привлекло моё внимание ещё в то самое утро.