В чём дело, Полли? - Марьяна Иванова

«Да. Это безумие в его крови. Мне не помочь ему. Теперь ему восемнадцать. Лучшее, что я могу сделать – убраться отсюда», – вердиктом простучало в голове женщины.

Нужные мысли иногда созревают годами, а потом внезапно приходят на ум выстрелившей молнией. Вот поэтому Диана Беккер уже несколько минут сидела неподвижно, с трудом успевая за потоком собственных мыслей.

– Лексон… Я знаю, что ты каждый день читаешь книгу Надда, после неё можно…

– Ты мне не веришь.

– Пожалуйста, Лексон, ты не можешь отличить, где заканчивается реальность и начинаются твои сказки. Тебе нужна более серьёзная помощь, чем ароматерапия и свежий воздух.

– Сказки? Нет, Диана. Когда заканчивается реальность, начинаются кошмарные сновидения, – он замолчал и тяжело посмотрел на свой подарок. – Надд писал, что рано или поздно ты всё равно покинешь меня. Значит, решилась?

«Быстро же он обо всём догадался», – подумала женщина, дивясь собственному спокойствию.

– Боюсь, я должна это сделать. Ты стал взрослым. Я больше не нужна тебе.

Глаза Лексона остекленели, он смотрел сквозь Диану, если этими стекляшками вообще можно было смотреть.

– Ты знаешь, что всегда будешь мне нужна.

– Я найду хорошего врача и направлю сюда, пусть тебе помогут вернуть чувство реальности. Это ради тебя, твоего блага. И перестань читать книгу Надда – он последний человек, на которого тебе нужно равняться.

– Он единственный, кто действительно пытается мне помочь.

Диана тяжело проглотила комок колючего воздуха и прокашлялась. У неё заложило уши или Лексон действительно сказал то, что сказал?

– О чём ты говоришь?

Лексон медленно перевёл глаза-стекляшки с Дианы на дом и слегка качнул головой. Диана с пугающей заворожённостью проследила его взгляд и зажала рот рукой, мужественно сдержав вопль – запас прочности у неё всё ещё был велик. Солнце на мгновение спряталось и дом сразу же погрузился в тень. Стены сделались грязно-серыми, а лианы, доходившие почти до крыши, сейчас казались мёртвыми, тухлыми водорослями. Один квадратик кровельного гонта ни с того, ни с сего вдруг оторвался от своих братьев и беззвучно свалился вниз. Лексон нахмурился – не дело это. Диана ничего не заметила, она не отводила испуганный взгляд от центрального окна на втором этаже. Силуэт старика сутуло возвышался над оконным проёмом, раскачиваясь из стороны в сторону. Сухие губы Надда расползлись в слабой усмешке.

– Не бойся, это всего лишь ничего не значащее видение, – убаюкивающе ласково, но настойчиво начал Лексон. – Выслушай меня, хоть раз услышь меня по-настоящему, Диана. То, что записано в этой книге, не бред старика в деменции. Это последние строки он записывал перед самой смертью. А начал писать он её в моём возрасте. Он положил на это свою жизнь, пойми. У тебя есть полное право злиться на Надда, я знаю, знаю. Но он просто пытался спасти себя. Ты ведь сама говорила, что люди бесконечно эгоистичны. Ему это не помогло, он что-то упустил. Но я завершу начатое им. Ты можешь уехать, спрятаться в тёплом и уютном доме Нила Хорста. Но какой в этом смысл? Ты же всё равно останешься несчастной. Это не я, а ты слишком веришь в собственную сказку. Только здесь она становится правдой, поэтому ты тут. Всё ещё тут.

Диана замотала головой, из глаз брызнули слёзы и сразу же размазали чёрную подводку.

– Ты собираешься кого-то убивать? Отвечай.

– Нет, миссис Беккер. Могила, что я уготовлю, должна быть в точности, как моя. В таких могилах зарывают заживо.

Последний подданный Королевства простился с тобой…

Прощай, мой Король! Прощай, мой Король!

Последний Рыцарь в ночь отправился в бой…

Прощай, мой Король! Прощай, мой Король!

В последний раз Принцессу ты видел живой…

Прощай, мой Король! Прощай, мой Король!

В последний раз верный пёс издал тихий вой…

Прощай, мой Король! Прощай, мой Король!

Суд свершится – вспыхнет солнце над горой…

Прощай, мой Король! Прощай мой Король!

За Войну ты ответишь своей головой…

Прощай, мой Король! Прощай, мой Король!

И жадно огонь поглотит замок твой…

Прости, мой Король! Прощай, мой Король!

И не дрогнет рука – прощай на века, мой прекрасный, мой славный Король!

Мой самый несчастный, самый любимый, всеми забытый Король…

Всю оставшуюся ночь меня преследовали сменяющие друг друга кошмары. Сон то был вязким, как самая непроходимая топь, то превращался в хрупкий мыльный пузырь, что разрастался и лопался с оглушающим хлопком, оставляя вместо себя тысячу маленьких пузырьков. Всё началось невинно, я просто ходила по дому и никак не могла найти нужную комнату. А потом осознала, что потерялась не в обители Мишеля, а в доме, в котором провела большую часть своего детства – в доме Нади. Стоило мне только вспомнить его накануне – сознание сразу же подхватило этот образ и отправило в увлекательное путешествие по коридорам прошлого. То, к чему я не желала возвращаться ни на минуту, пришло ко мне в этом сне: покосившееся крыльцо, со скрипучей третьей ступенью, голубые оконные рамы, узкие коридоры, обклеенные жёлтыми обоями, свадебная фотография родителей в гостиной, на которой глаза отца зачёркнуты чёрным углём, и кругом её кактусы, везде эти чёртовы кактусы. Как только я поняла, где нахожусь – сразу же поняла, что это сон. Странное облегчение сменило чувство отвращения, и я направилась к выходу. Раз это сон – я могу делать, что захочу. Ведь так легко выйти в эту дверь? Я коснулась ручки и покрутила её, она растаяла в моей руке, словно мороженое в раскалённый полдень. Я толкнула дверь плечом – тупая боль разлилась по всему телу, но дверь не поддалась. Она только слегка завибрировала и… полностью исчезла. Осталась голая, неприступная стена. Надя снова заперла меня в доме.

Этот дом я покинула много лет назад и одновременно с этим, я всё ещё была заперта в нём. Где-то там, в маленьких комнатах, в тёмных углах, в чердаках и подвалах пряталась босая девочка, что боится зеркал и грубит незнакомцам.

Я бросилась к окнам – быть не может, что я оказалась в западне в собственном сне. За окнами была ни то ночь, ни то их замазали чем-то чёрным – ничего не было видно. Ни открыть их, ни разбить у меня не получалось. Так я и бегала от одного к другому, пока не увидела из окна в гостиной внутренний дворик. Я прильнула к стеклу и стала всматриваться в ночь, со двора доносились какие-то звуки. Лёгкий металлический лязг – так раскачивались мои старые качели. Я присмотрелась внимательнее и увидела, что на них сидел Питер. Как он тут оказался, я уже не думала, просто была рада его видеть и всё. Я неистово забарабанила по стеклу и стала звать его. Он услышал и быстро засеменил ко мне, ловко перескакивая через разросшиеся сорняками клумбы. «Что ты тут делаешь?» – монотонно и буднично спросил Питер. «Я не знаю, я в ловушке, помоги мне выбраться!» Он легонько постучал по окну, стекло задребезжало. «Что ты тут делаешь?» – переспросил Пит. «Надя заперла меня в своём доме, ты можешь снаружи разбить это окно?» Питер помолчал, удивлённо всматриваясь в меня, а потом снова спросил: «Что ты тут делаешь, в этом зеркале?»