Разговор с душой - Дмитрий Головаченко

Наличие дней веселых, когда день проходит под лозунгом «У-х-у-у!» и сопровождается духовным подъемом, улыбкой, обременяет меня тем самым появлением дней с лозунгом «Ох, как все плохо». Вспомним, если сегодня у меня пульс 200 ударов, то вероятно, что завтра будет понедельник и пульс уйдет в минус. Кажущиеся странность и противоречия представляются такими лишь на первый взгляд, без попытки посмотреть вглубь. Любой духовный уровень проявляется по-своему. Низкий духовный уровень выражается нестабильностью, скачками и перепадами. Он – словно корабль, плывущий по волнам обстоятельств, и внутренняя жизнь целиком и полностью зависит от того, уважает ли меня водитель такси, похвалил ли начальник, улыбнулась ли официантка и т. д. С ростом духовного уровня у человека пропадает деление дней очень плохих и очень хороших, появляется возможность жить в чем-то среднем, благоприятном для духовного усилия, но недостаточного для ухода в крайность. Это идеал, но чем больше во мне дней со слезами и отчаянием, тем больше есть поводов задуматься, почему они появились. Может быть, я строю слишком большие планы, может, возлагаю на себя слишком большие надежды, беру на себя то, что не в силах унести? Любая радость или печаль словно качели. Любое духовное колебание вызвано наличием амплитуд в ту или обратную сторону. При наличии высокого духовного уровня такие колебания уменьшаются, поэтому меньше возможность уйти в сумасшедшее веселье или упасть в грандиозное отчаяние.

В сложное время есть духовные преимущества и польза, которая часто остается не в поле моего рассмотрения из-за обид и переживаний.

Значимость, крепость духа и возможности при проблемах начинают таять, как снег в весенний день, и кажется, что ты растаешь совсем. Дойдя до предела, где ты уже близок к нулю, ты готов принять все, что может случиться: «У меня было много шансов, чтобы погибнуть, и если я дожил до момента, когда обанкрочусь, меня выгонят с работы, заболею, это даже не смерть, которая могла быть давным-давно». Такое понимание и взгляд на мир истинный и спокойный, где будущее представляется не таким страшным и опасным: «Я умирал много раз, я переживу это». Но такое духовное освобождение не всегда дается легко, не всегда ясны его причины, почему оно должно проходить через боль и страдание. Возникает желание освободиться от переживаний, но не такой ценой, без слез и боли, путем малых потерь и не таких тяжелых переживаний.

Помню, как впервые пошел на причастие, перед которым нужно было три дня провести в строгом посте и воздержании. Я, тогда еще живущий почти одними телесными мотивами, поник: шел на таинство, как на смерть. Кроме лишения всех удовольствий, отказался от радости, оставались, как мне казалось, только работа и тяжелый труд. Я стал воспринимать последний день перед причастием как последний день в своей жизни. Перестал планировать дела после этого события, задумывать наперед: «Кто знает, может, не выживу». Интересно, что позже каждое воскресение я, умирая, оживал, становясь чуть крепче, видел мир чуть ясней.

Каждая «смерть», если человек не отворачивает от нее взгляд, приносит ему большую жизнь, чем было раньше. Но очень часто человек теряет хватку, сдается, впадает в панику, отчаяние и ропот, и это то испытание, которое он не прошел или прошел не до конца. Это испытание будет приходить к нему снова и снова, пока рано или поздно он либо не сдастся окончательно, либо начнет переступать через это и жить дальше. Все в этом мире для человека, в его пользу, все дано с любовью, делается с заботой о нем. Если же человек теряет веру, то ему нужно присмотреться к себе, откровенно поговорить, рассказать о своих обидах. Такое признание и честность поможет ему полюбить мир снова. Очень часто после такой откровенной беседы человек обнаруживает узость своего взгляда, что ситуация не такая уж и отчаянная, что все это временное, все не столь серьезно и не так плохо. Он начинает видеть: если бы мир хотел погубить его, сделал бы это значительно раньше, ему не нужны ухищрения и истязания, чтобы ты больше помучался, как порой кажется.

Неприятность можно сравнить с краш-тестом, именно он проверяет человека на прочность. В душе может казаться: «Можно было бы жить ровной жизнью и без этих неприятностей, сложностей». Однако в волнообразной форме жизни заложен огромный потенциал роста. Это подобно закаливанию: ты идешь вначале в горячую воду, а потом в холодную, потом снова в горячую и холодную. Со временем человек может быть в холодной воде значительно дольше, но он все равно не сможет быть там постоянно. Если хочешь иметь хорошее здоровье, нужно временами устраивать стресс для организма, допускать для себя возможность окунуться в холодную воду, попадать в не очень благоприятные условия. Так же и душа не может быть крепкой, не сталкиваясь с трудностями.

Если все начинает даваться легко, стоит задуматься, взять на себя какое-то духовное усилие, поскольку легкий путь – это путь вникуда. Это уход в крайность, принятие на себя «смерти» в виде наложения какого-либо временного ограничения, как было у меня перед причастием, является уход в тепличные условия, где душа освобождается. Когда человек строит большие планы – купить машину, построить дом, забрать детей из садика, купить цветы жене, он нагружает себя теми переживаниями, о которых ей нужно думать. А успокоение души происходит путем послабления в телесном, которое служит обезболивающим при душевной тяжести, которую человек на себя взял. Когда человек берет на себя пост или воздержание, он налагает на себя телесные ограничения, которые не способны обезболивать и придавать смысл жизни. В итоге, как в моем случае, остается только тяжелая работа, большой список задач и отсутствие «обезболивающего». И если в первые дни есть какие-то резервы, то в скором времени душа начинает кричать. Ее голос пронзает тебя и твое сознание: «Зачем жить?» С ее точки зрения, она находится в крайне неразумном положении, где на нее накладывается куча переживаний, забот, в которых она вообще не видит причин, не понимает их. Душа, словно женщина, не имеющая силы голоса, не желающая брать на себя ответственность. Она желает, чтобы мужчина, его разум принимал решение, но вот только его решения должны учитывать ее духовные интересы.

Когда же телесных мотивов в человеке нет, крик души словно критика жены в адрес мужчины: та откровенно «пилит» его. И чем слабее телесные мотивы, чем сильней натиск, если не дать порцию телесного наслаждения, придется отказаться от части отяжеляющих душу забот. Так приходит ощущение «смерти», полного провала, желание отказаться и сдаться. Разум вынужден идти на переговоры с душой и сдавать позиции, отдавая заботы и переживания, в которых душа не видит никого смысла. Отказываясь от них, освобождается. Затяжной пост может изменить человека, который будет с каждым днем терять интерес к заботам и интересам этого мира, что иногда кажется страшным явлением в нашем веке потребления. Но в крайней точке после пережитого испытания, после «смерти», душа чувствует свободу. Она вошла в наиболее комфортное для себя состояние, количество забот, возлагаемое на нее, существенно снизилось, а возвращение к телесным мотивам вселяет уверенность и бодрость. И хотя такие условия для человека кажутся вовсе не тепличными, душой они оцениваются именно так. Именно здесь душа обретает санаторий, базу отдыха и силы, которые приумножаются в ней с понижением количества забот и планов.