Дети неба - Вернор Виндж

— Похоже, что он написал какой-то двоичный счетчик, — тихо сказал Овин. — Печально. Недопустимо тратить силы человеческого разума на такие тривиальные задачи.

Овин глянул на Равну и вроде бы передумал продолжать тему. Она улыбнулась:

— И меня тебе тоже жалко, Овин?

— На самом деле мне жалко себя и… — Он жестом показал на своих друзей, выбирающихся из учебного ролика по придонным фидерам. — Такая трата сил.

Хотя дневного света и нет, все же у северной зимы есть свои отметки времени. В околополуденные часы наступают светлые сумерки. В ясные ночи, кроме этих сумерек, повисало от горизонта до горизонта полярное сияние, поминутно меняющееся. Качалась вдоль горизонта луна в своем десятидневном цикле. Приходили раз в три-четыре дня зимние бури, иногда не до конца затихающие до прихода следующего штормового фронта.

Многие здания превратились в забавные холмы под снегом, и ровный пейзаж прорезали только улицы, которые абсолютно необходимо было держать чистыми.

Нижнюю часть корабля замел снег. Остальное — изгибающиеся кроны двигателя, обводы корпуса — светились зеленым, когда бывал свет. Площадка у главного входа была вытоптана постоянным потоком людей и стай.

Дважды в декаду Невил проводил общие собрания в Новом зале, и каждый день Дети из группы Овина и других групп работали в корабле, честно стараясь овладеть его автоматикой. Одной группе удалось оживить носитель, доставивший сюда посадочный модуль. Невил по этому поводу устроил большое торжество — и Равна не могла не признать, что наличие спутника на орбите улучшит ситуацию. Он был почти мертвым корпусом, но жизни в нем хватало, чтобы работать удаленным сенсором и радиорелейной станцией.

Исполнительный Совет больше не собирался, его члены занимались каждый своей работой. Лаборатории Тщательника в Холодной Долине не были напрямую затронуты переворотом Невила — в основном потому, что необходимые эмуляции были уже проведены и экспериментальное оборудование установлено. Тщательник явно нервничал по поводу будущего, но продолжал играть в одной команде с Невилом и Резчицей, а радиотрансляция с орбитального модуля очень упростила работу в Холодной Долине.

А Равна, Джоанна и Странник декада за декадой развивали свой маленький заговор со второго этажа своего особняка.

— Только вопрос времени, — говорила Джоанна. — Невил каждый день теряет поддержку. Это говорят программы Равны. И это вижу я, когда говорю с Тщательником, с Гибкарем и Ларсндотами. — Она оглядела Странника и обнаружила недостаточный энтузиазм согласия. — В чем проблема?

— Эхе — хе. Кто-то должен уравновешивать твои колебания настроения. — Странник, лежа на величественном ковре Равны, смотрел с нескольких точек обзора. Этот ковер ему очень нравился — он говорил, что это шедевр с Длинных Озер. Сей-час три его головы покоились на ворсе, любуясь вытканными; пейзажами. — Я согласен с проекциями Равны. И еще более мне приятно, что Равна может вести контршпионаж против Невила.

— Ага! — Равна улыбнулась до ушей. — Злоупотребление правами командира — я даже себе представить не могла, как это забавно.

— Мне также приятно, что один из моих друзей оказался таким великолепным политиком. Я не про тебя, Джоанна, ты все та же Бешеная Девчонка.

Джоанна нахмурилась:

— Мы этому мерзав… этому нашему товарищу Невилу дадим хороший урок… как это сказать? Ага, цивилизованного руководства. Видишь? И я могу быть обходительной.

Равна сказала:

— Ну не хочешь же ты сказать, что это я — великолепный политик? Я не способна ни на какие из этих тонких маневров из руководства «Внеполосного». Да я об собственный язык бы споткнулась, если бы попыталась. А кроме того, Овин Верринг и прочие работают изо всех сил. Я не хочу их дурачить.

Странник кивнул всеми головами:

— Да, и они это знают. После Невиловского переворота ты для них делаешь все, что можешь, и это куда больше, чем все, что делает Невил.

— И это они тоже знают! — добавила Джоанна.

Невил поставил нескольких старших ребят помогать в исследованиях. Это были его лучшие друзья — в основном студенты старших курсов из Верхней Лаборатории. Но попытка продлилась едва ли декаду. Друзьям Невила было чуждо само понятие ограниченности «Внеполосного». Ганнон Йоркенруд почти целый день пытался «договориться» с кораблем — такое слово употребил он сам. Едва не пристукнул Тимора, когда мальчик попытался дать ему совет по методам доступа. И наконец ушел в дымящейся ярости.

Странник улыбался:

— Ты не играешь в мелкие игры, но ведешь большую игру. Дети знают, что ты им друг. Все больше и больше они понимают, что твои методы планирования работают, а те короткие пути, по которым они пытаются двигаться, результата дать не могут.

— Ну хорошо, — ответила ему Джоанна. — Если ты согласен, что все так хорошо, что тебя беспокоит?

— Пара вещей. Моя милая Резчица меня отвергает. Кончились ути-пути.

Голос его стал менее жизнерадостным.

— Мне очень жаль, Странник, — ответила Равна, хотя даже после десяти лет она не совсем понимала межстайную романтику. Она могла подразумевать множество очень разных вещей.

Странник слегка пожал плечами:

— Ничто не вечно. Мы отличных щенков сделали друг другу. Но сейчас вот этот маленький Гвн сильно меняет ситуацию. Резчица стала более подозрительной и более злопамятной, чем была когда-либо. Когда по-настоящему любишь другую стаю, когда у вас близость с элементами друг друга, тайны иногда переходят от стаи к стае в момент интимности. Как правило, обмениваются настроением и отношением, а сейчас… сейчас между нами только разговор. — Головы его обернулись к Джоанне. — Но хотя бы разговор все еще есть.

Джо наклонила голову — ее агрессивный оптимизм несколько угас.

— Ага. И все еще не могу добраться до маленького братика. — Джефри и Амди были у Доменной Горы, это примерно шестьдесят километров к северу. Там располагался базовый лагерь лаборатории Холодной Долины, а также лабораторные запасы стеклянных шаблонов и высокочистого углерода. — На горе есть радиосвязь, но открытая. — Она посмотрела на Равну — Спорить могу, он там пробудет всю зиму. Я думаю, ему очень стыдно.

Равна кивнула. Самое острое, самое болезненное воспоминание от этого переворота было в момент, когда Джефри встал и выступил против нее. Она посмотрела на Странника и попыталась найти менее щекотливую тему для обсуждения.

— А вторая вещь, которая тебя тревожит?

— А, да. Это перспектива нашего неминуемого успеха. Ты слишком чисто сфокусировала политологические исследования «Внеполосного». Политика — вещь хорошая. Когда она работает правильно, разногласия урегулируются без мордобоя. Но когда режим знает, что дни его сочтены, он может поменять правила и сделать так, что проигрыш дебатов его волновать не будет.

Джо вскинула голову: