Грехи людские - Маргарет Пембертон

Улыбка чуть тронула его губы. Она ошибается, эта Элизабет. Есть в жизни вещи, избежать которые не дано никому. Очень скоро она сама поймет это.

– Миссис Гарланд нет дома, – немного нервничая, ответила Мей Лин.

Элизабет, вся напрягшись, находилась сейчас в трех футах от нее.

Риф прищелкнул языком, явно давая понять, что сомневается в словах горничной.

– Ты не умеешь лгать, Мей Лин. Скажи миссис Гарланд, что, если она не возьмет трубку, через десять минут я буду у нее.

Элизабет вырвала трубку из рук служанки.

– Ну уж нет! – гневно выкрикнула она, ужаснувшись тому сильному чувству, которое испытала при звуках его голоса. Меньше всего ей сейчас хотелось видеть его в собственном доме.

Тон Рифа изменился.

– Я хочу встретиться с вами в начале Пикроуд, – мягко сказал он.

Она открыла было рот, чтобы возразить, но не смогла издать ни единого звука. Затем она услышала, как Риф положил трубку на рычаг. Элизабет не хотелось отвергать его приглашение. Никогда в жизни она не хотела видеть мужчину так сильно.

– Я пойду прогуляюсь, – слабым голосом произнесла она, обращаясь к Мей Лин. – Когда мистер Гарланд вернется после гольфа, пожалуйста, скажи ему, что я решила покататься по городу и непременно вернусь к ужину.

– Слушаюсь, мисси, – сказала Мей Лин, но в ее взгляде явно читалась обеспокоенность, да и голос китаянки был грустным. Ей очень нравился мистер Эллиот, но в отношениях с женщинами он пользовался дурной репутацией. И кроме того, ей было известно, что мистер Гарланд не испытал бы особой радости, узнай он, что его жена тайком встречается с мистером Эллиотом.

Элизабет поднялась наверх в спальню. Она надела белый льняной пиджак, схватила со стола кожаную сумочку с украшениями из слоновой кости, на несколько секунд задержалась возле зеркала, чтобы увидеть, как выглядит. Ее волосы были гладко зачесаны и собраны в большой узел на затылке. Лицо было очень бледным, даже пепельным; глаза с расширенными зрачками казались огромными. Такое лицо могло быть у женщины, которая готовится – и внутренне готова – прыгнуть в бездонную пропасть. А ведь она всего-навсего собиралась встретиться в начале Пикроуд с Рифом Эллиотом.

Она поглубже вздохнула, стараясь успокоиться. Какая же все-таки она дура! Он ведь не испытывал к ней интереса и наверняка бывал куда счастливее со своей подружкой-малайкой. А если даже он вдруг и заинтересовался ею, то для Элизабет это все равно. Она же счастлива в браке с Адамом. А сейчас собирается встретиться со знакомым мужчиной, немного поболтать и, возможно, пообедать. Ее намерения такие безобидные, а нервозность и страх всего лишь показывают, что Элизабет преувеличивает значение предстоящего свидания и ведет себя так, словно от ее поведения может содрогнуться земля.

Выговорив себе таким образом, она вышла из дома. Выводя «бьюик» из просторного гаража на два автомобиля, Элизабет чувствовала, как ее руки уверенно удерживают руль. Она обязательно поговорит с Рифом о Симоне Хауснере. Недавно в одной из лондонских газет она прочитала о том, что с помощью Хауснера в Палестине создан первоклассный оркестр из музыкантов-евреев, которым посчастливилось убежать от нацистов. Было бы очень интересно узнать об этом. Первый концерт оркестра прошел под управлением Тосканини.

Она покрепче сжала руль. Элизабет не могла вспомнить, когда в последний раз вела интеллигентные разговоры о музыке и музыкантах, о том, что ее интересует больше всего. Когда приходили свежие газеты из Лондона, Элизабет читала вслух обзоры музыкальной жизни, и Адам вежливо выслушивал ее, но не более. Он был не склонен пускаться в рассуждения об услышанном и не обсуждал с ней новости. Элизабет не раз замечала, что, когда разговор с музыки переключался на иные темы, Адам заметно оживлялся.

Дорога петляла среди зарослей бамбука, между папоротников и китайских елей. Риф Эллиот не был музыкантом, но почему-то она чувствовала, что с ним может поговорить о музыке, да и вообще обо всем на свете.

Она миновала четырехэтажное здание в традиционном китайском стиле, выстроенное каким-то торговцем-националистом. Этот стиль был характерен для архитектуры прошлого века. Каждый этаж был отведен для одной из жен хозяина дома. Странно, подумала Элизабет, почему она чувствует себя великолепно всякий раз, когда встречает Рифа? Казалось, она пробуждается ото сна и оживает, увидев его. Когда они ехали в ресторан и Элизабет разглядывала его руки, лежащие на руле, то больше всего на свете хотела почувствовать эти руки на своем обнаженном теле. Волна стыда подкатила к ее горлу. И почему она не страдает по Адаму так бесстыдно и беззастенчиво? И наоборот, испытывает тягу к едва знакомому мужчине? Она не любит этого человека, совсем нет, и никогда не полюбит его, – но одна лишь его интонация, звуки его голоса пробуждали ту чувственность, что спала в ней все годы жизни с Адамом.

Сделав последний поворот, она наконец увидела «лагонду», стоявшую между деревьев. На мгновение, которое Элизабет будет вспоминать до конца жизни, ей захотелось дать газ и проехать мимо. Риф распахнул дверцу и вышел на обочину, высокий, широкоплечий, в расстегнутой на груди рубашке и белых брюках, – и нога Элизабет сама собой надавила на тормоз.

Подняв тучу пыли, машина остановилась. Широко улыбнувшись, Эллиот подошел к ней.

– Лихо катили, я слышал звук вашего автомобиля мили за две отсюда.

Выйдя из «бьюика», она почувствовала некоторую неловкость. Неужели он подумал, что она мчалась сюда из жгучего желания как можно скорее увидеть его?! Она посмотрела на его черные брови вразлет, на подбородок и изгиб губ, и ей стало все равно, что Эллиот мог о ней подумать.

– Такая у меня машина, – с улыбкой ответила она. – Она американская и рассчитана на широкие автострады и на езду по открытому пространству. «Бьюик» не любит пересеченной местности.

Риф осторожно взял ее за руку, и все существо Элизабет отозвалось на это прикосновение.

– Дальше мы поедем в «лагонде», – мягко произнес он. – Она сделана в Британии и ведет себя здесь намного лучше.

– А куда мы поедем? – спросила она, когда Риф раскрыл перед ней дверцу.

– Найдем какое-нибудь тихое местечко на пляже.

– Да, но я не взяла купального костюма.

Он обошел машину и сел на водительское кресло.

– Это не важно, – сказал Риф, и в его взгляде промелькнуло какое-то бесстыдное выражение. – Я ведь тоже не взял.

Он уверенно вел машину к ущелью Вонг Нейчанг. Вместо того чтобы свернуть на ровную дорогу к южному побережью и золотым песчаным пляжам, Риф выбрал узкий путь, по которому Элизабет никогда прежде не ездила. Он петлял по густо поросшей деревьями местности, мимо живописного озерка, затем спустился к подножию горы в роскошные лиловые заросли волчьих ягод и олеандра. Наконец они приехали в небольшую приморскую деревушку.

Море казалось лазурным. За мысом виднелись два крохотных островка в нестерпимо ярких лучах солнца, поднимавших над каждым островком белесое марево.