Во славу Блистательного Дома - Эльберд Гаглоев

А тут вот за небольшую плату – гарантированное спокойствие. Ведь после нескольких случаев – никакого смертоубийства, нет, даже самые буйные бледнели, когда появлялись эти мальчишки с недлинными мечами.

И сержант городской стражи, как-то зашедший в зал, одобрительно отозвался о самодеятельности господ студиозусов.

И невзрачный парень с ухватками опытного бойца, встреча с которым могла бы показаться случайной, если бы на этой самой встрече не сообщено было, когда и сколько платить, передал благорасположение Серого Пастыря.

Ощущения были куда как приятные. Чувство полезности. Да и возможность поддерживать собратьев, богатством и достатком не обремененных, в их желании учиться, самоуважения добавляло. Так что не находилось особых причин у Кантика радоваться возвращению Магистра. Да еще и такому неоднозначному возвращению.

* * *

* * *

Не знаю, может, отраву другую применили, но голова казалась ясной, как, впрочем, и ситуация, мысли не разбегались. Хотелось выпить и закусить. И я уже решил воспользоваться любезно предоставленным пропитанием, как вдруг в полутьме звякнуло. Глаза к окружающему полумраку попривыкли, и мне без особого труда удалось рассмотреть и второй подарок моих вероломных соратников. Ба! В углу, закованным в той же манере, что и я, правда, вчера, пребывал коварный племянник покойного капитана и шада Онгака Оглана.

– Привет, – в углу угрожающе зазвенело. – Есть будешь?

Теперь угрожающим было шипение. Наверное, с горя умом повредился. Еще бы, такая неприятность. И сам в плену, и вещички тю-тю. Но человек я незлобливый. Это вот в порыве гнева – страшен. Признаю. Мама говорила, что я гневлив. Может быть. Но вот так, потом, когда отойду, еще и сам кучу оправданий виновнику найду. Другое дело, не всегда получается. С виновниками царственного гнева нашего всякое случается. А потом – лениво.

Так что налил я себе бокальчик. И остановился. А если от греха подальше надумали меня пленители вплоть до стационарного узилища дурманом накачивать? Так ведь и все варианты побега упустишь, буде те вдруг подвернутся. Так что я как можно дружелюбнее улыбнулся в темноту и спросил.

– Вина тоже не хочешь?

Не видел я еще студентов, которые бы от вина отказывались. Этот тоже исключением не оказался.

Алкоголь молодой человек употреблял без спешки и фанатизма. Так просто. Стресс снимал. Но время требовалось выждать. А ну, как отрава повлияет? Я потому яблочко откусил. Покатал по рту кисловатую мякоть. Жажду снял. Не преминул поинтересоваться:

– Ну, и как судьба-злодейка?

На что получил мотивированный ответ:

– Ну, а тебе, достойный яр?

Да, действительно, злодейка судьба. Это ведь какое везение иметь надо. Из плена вывернулся, вооружился, в такой веселой мясорубке уцелел, а вот от вероломства не уберегся. И все усилия коту под хвост. В принципе, никаких особых изменений. Маршрут круиза, конечно, изменился, что, несомненно, радовало. Но вот перспектива встречи с правоохранительными органами Империи по целому ряду причин совершенно не внушала оптимизма. Тем более, имелись веские основания предположить, что передадут меня для углубленного исследования арфанам. И если в первом случае оставалась надежда обойтись отправкой в работы – в переводе, на каторгу – то вот во втором случае шансов остаться живым было исчезающее мало.

Потому я тяжело вздохнул и признался:

– Не нравиться мне судьба-злодейка. Очень не радует меня ее поведение. Да как, впрочем, и твое.

Уллахафи потупился.

– Что мне мешает тебя убить, просто не понимаю. Ведь не первый раз ты меня уже удивляешь, – и замолчал, взял хорошо прожаренного цыпленка, оторвал от него половину и начал жевать. Надо же дать возможность собеседнику осмыслить сказанное. Но тот сразу в позу встал.

– Я не сделал ничего чести своей против.

Вот и веди с этой вероломной сволочью душеспасительные разговоры. Но апологет чести шипаса дискуссию прекратил, уютно оперся на стенку, почмокал губами и заснул. Предусмотрительность моя оказалась обоснованной. Вино пить не следовало. Обойдемся фруктами. Но размышления мои прервали.

– Сюда нельзя, – жестко сказали за дверью.

Охрана, наверное.

– Я на минуточку, – возразили совершенно очаровательным голоском. – Ведь не будет достойно чести контессы, если не посетит она человека от плена ее спасшего, когда на том же судне, что и она, тот находится. И, кстати, немало сил к захвату корабля этого приложившего.

– Сюда нельзя, контесса, – уже помягче повторили за дверью.

– Я не могу спорить с Хушшар, свой долг выполняющим. Но не будет же нарушением передать проявления моего внимания. Это просто вода, порезанный сыр и фрукты.

– Контесса, подстражный ни в чем не нуждается.

И кто же это у нас такой внимательный и заботливый? Да еще и умненький. За пару фраз столько информации выдал. Уж не та ли ловкая девчонка, что так проворно ножи мечет? Та самая, с мордашкой лукавого котенка.

А голосок за дверью задрожал, расплачется вот-вот:

– Но как же, я собирала...

– Нельзя, контесса, – уже совсем жестко отрезали.

– Ну, и хорошо, – и каблучки возмущенно затопали.

– А ваше...

Каблучки на секунду замолчали.

– Оставьте себе, – и под шорох шелка каблучки утарахтели.

– Вот же егоза, – одобрительно прогудел один голос.

– А с этим-то что делать? – всполошился второй. – Может, отдадим?

– Сказано, – построжал первый, – к дверям не подходить, кормушку не открывать, в разговоры не вступать. Потому как маг.

– Маг-то маг, – не согласился второй, – но видел я, как он клинками хлещет. Куда до него магу. Свой брат – храбрец.

Аргументы, похоже, на первого повлияли.

– Да сам я видел. Но приказ.

– Ладно тебе. Не пропадать же добру. И к двери я подходить не буду.

– Ну, ладно.

– Эй, брат-храбрец, – обрадовался разрешению первый.

– Чего тебе? – я вроде как ничего не слышал.

– Тебе тут гостинец передали, а двери отпирать не велено.

– Ну, так срубите его сами. У меня тут всего до кошкиного заговения хватит.

– Вот, я же говорил. Ты не грусти, брат-храбрец, а вдруг ошибка какая вышла.

Я хохотнул.

– Ладно тебе.

Сам пожевал еще и прилег на кушетку. И плеск волн за бортом, и мерное посапывание Уллахафи навевали дрему.

На палубе заголосили, затопали, корабль стал ощутимо замедлять ход. Похоже, мы подходили к порту, и, следовательно, путешествие заканчивалось. Да и по времени так выходило. Мы, вроде как, отплыли недалеко.