Путь империи - К. Д. Уинтворт

Шоколадные глаза Холодного Пива сосредоточенно изучали ржавый потек на стене над головой Эйлле.

— Да, сэр. В Чикагском сражении.

— В каких войсках вы служили?

— В пехоте, сэр.

Эйлле встал и обошел вокруг стола.

— Мне сообщили, что ваши кинетические орудия оказались неожиданно эффективными против нашей версии того, что вы называете «танками». Более того, вам, время от времени, удавалось помешать нам успешно применять лазеры при помощи таких простейших технических решений, как дым и сухая трава.

Его уши поворачивались, точно локаторы. Холодное Пиво фыркнул — очевидно, вспомнив что-то забавное, — но тут же плотно сжал губы.

— Так точно, сэр. Человек с дымовой шашкой, — а когда наступала настоящая суматоха, — с мешком металлического конфетти, — подбирался к вашим танкам с фланга и сбивал прицел к чертовой матери. Лишь на некоторое время, конечно, но нам этого вполне хватало. Броня у вас — полная дрянь… простите, сэр.

Яут поднял уши.

— «К чертовой матери»? «Полная дрянь»?

— Разговорные эквиваленты технических терминов, сэр, — сказал Кларик, наградив Джо красноречивым взглядом. — Приблизительный перевод… «полностью» и… м-м-м… «недостаточно качественный». Рядовые и сержантский состав время от времени используют подобные выражения.

Последняя фраза была произнесена с металлом в голосе и сопровождалась еще одним взглядом в сторону сержанта.

— Прошу прощения, сэр, — пробормотал Холодное Пиво, и его лицо собралось в морщины, приобретя мрачное выражение. — Я не хотел показаться невежливым.

— Мой словарный запас пока ограничен, — проговорил Субкомендант, глядя на Талли. — Я изучал человеческий язык — вернее, английский, но полностью освоил только синтаксис и грамматику. Я не сомневаюсь, что эти термины пригодятся мне в будущем.

Талли стрельнул глазами в сторону Кларика и издал неопределенный звук, словно прочищал горло. Генерал слабо представлял, зачем Субкомендант держит при себе Талли. Одну догадку — о том, что Талли был чем-то вроде информатора — Кларик уже отбросил. Во всяком случае, самые угрюмые взгляды Талли бросал в сторону джао, а не своих соплеменников.

Даже если он информатор, Кларик нашел бы способ заступиться за Джо. Он не собирался молча наблюдать, как его людей подвергают взысканию за неуважительное поведение, и защищал их, если была возможность. Но Кларик уже понял, что Талли не позволит Субкоменданту узнать о маленьком обмане.

Эйлле задал Холодному Пиву еще несколько вопросов, потом отпустил его и пригласил следующего. Беседа протекала неторопливо, вопросы были почти одинаковыми, как и ответы. Как показали себя технологии джао во время самых крупных сражений — Чикагского и Ньюорлеанского? Действительно ли кинетические орудия людей не так плохи, как многие пытались убедить Субкоменданта?

Солдаты почти не скрывали удивления. В кои-то веки джао интересовались их мнением, их опытом. Обычно ситуация была прямо противоположной. Люди настороженно следили за Субкомендантом, тщательно сохраняя нейтральные позы.

Время шло, скрипучая дверь открывалась и закрывалась. Талли почувствовал, что левую ногу сводит судорога, но не подал виду и не попросил разрешения сесть. Не хватало еще доставить удовольствие Яуту. Талли зло покосился на фрагту. Если я проявлю слабость и попрошу об одолжении, он опять начнет меня воспитывать. Но я им еще покажу. Я продержусь дольше вас, чертовы плюшевые мишки!

Но в комнате было жарко. Со вчерашнего дня во рту у Талли не было и маковой росинки, он еще не успел полностью оправиться от болезни. Обезвоживание становилось вполне реальной угрозой. Но даже если он рухнет замертво, то не докажет этим ничего, кроме собственной бесполезности.

Кожа под «рабским браслетом» вспотела и немилосердно чесалась. Господи, как хорошо было бы исчезнуть отсюда. Но он стоял молча, словно сам стал джао, которому совершенно нипочем эта чертова августовская жара.

Банле так и не дала Кэтлин причесаться, утверждая, что Оппак не станет ждать ни минуты. Однако они целых три часа торчали в вестибюле, прежде чем Кэтлин была удостоена аудиенции… Аудиенции, о которой она не просила. Джао обладают прекрасным чувством времени, так что это не было ошибкой со стороны Банле. Скорее всего, телохранительница прекрасно знала, сколько им придется ждать приглашения. Просто Губернатор решил в очередной раз не слишком утонченным образом напомнить Кэтлин, где ее место.

Такая мелочность была совершенно нетипична для джао. Этот прием был словно заимствован у бюрократов человеческой породы, которые самоутверждались, демонстрируя посетителям свою власть над их временем. К несчастью, Губернатор Оппак совмещал в себе отрицательные качества обеих рас.

Наконец из голубоватого сияния дверного поля вышел человек. Глядя себе под ноги, он сделал скупой жест, означающий приглашение. Обрадовавшись, Кэтлин шагнула вперед… и поняла, что частота поля все еще высока. Пройти сквозь него было невозможно. Кэтлин нерешительно коснулась ладонью искрящейся пелены и почувствовала, как импульсы отдаются во всем теле.

— Иди! — прикрикнула Банле. Она стояла сзади и явно не намеревалась уступать своей подопечной почетное место замыкающего.

— Минутку…

Кэтлин повернулась к служителю, который стоял у стены, точно молчаливый призрак. Внезапно она заметила, что его лицо украшает огромный кровоподтек.

— Вы не могли бы выключить…

Банле не дала ей договорить. Схватив Кэтлин за воротник футболки, она толкнула девушку вперед. Казалось, ее протаскивали сквозь полузастывший бетон. У Кэтлин перехватило дыхание. В какой-то момент она застряла, потом ощутила толчок и буквально вывалилась с другой стороны.

Помещение, в котором Кэтлин оказалась, было небольшим и почти уютным, в нем царили прохлада и приятный полумрак. Похоже, вчера Оппак просто хотел похвастаться тем, что способен переносить яркий свет, подумала Кэтлин, пытаясь успокоить дыхание.

Единственным, что раздражало, был влажный едкий запах гниющих водорослей. Кэтлин почувствовала, что в носу начинает свербеть, а на глазах выступают слезы. Она высвободилась из рук Банле, которая проникла внутрь следом, и приняла строгую нейтральную позу. Будем надеяться, Оппак не сочтет ее оскорбительной. Впрочем, он способен увидеть оскорбление в чем угодно.

Когда-то у Кэтлин был старший брат, долговязый светловолосый Брент, который рассказывал ей смешные истории и катал на лошади. Но теперь у нее нет брата. Через четыре года после установления оккупационного режима Оппак кринну ава Нарво потребовал, чтобы отец Кэтлин отдал Брента для подготовки в качестве переводчика. Во время одного из занятий Оппаку не понравился его акцент. «Просто дикость», — говорят, это было последним, что услышал ее брат, прежде ем Оппак одним ударом сломал ему шею. Тогда Кэтлин было всего шесть лет, но она все еще помнила, как дом вдруг стал пустым, а папа и мама плакали. Тело Брента так и не было им возвращено. Губернатор «любезно» взял на себя хлопоты по захоронению.