Месть вора - Борис Седов

– Вот что решила братва, Знахарь. Даем мы тебе в подмогу людей. Все проверены, в каждом можешь быть уверенным, как в себе. Все профи. Спецы, так сказать, по определенным делам. Послужные списки их перечислять не буду. Захочешь, так спроси сам, только хрен кто тебе что ответит. Вот, – на этот раз Стилет кивнул в сторону Крокодила, – Крокодил, Комаль и Ворсистый – трое из них. Комаль – старший. Старше его только ты. Все должны слушать тебя без базаров. А ты отвечаешь за Хопина передо мной. И не приведи Господь, упустишь этого урода… Так вот, Комаль познакомит тебя с группой, расскажет все, что мы сумели надыбать на Хопина. Посидите, прикиньте весь расклад. Скатаетесь в Александровскую. Только поосторожнее, не спалитесь, не покажите себя… А может, наоборот? Позвонить тебе этой твари, сообщить, что ты уже в городе? Глядишь, заменжуется, упорет косяк. Тут-то мы его… А? Как ты думаешь, Знахарь? Есть какие идеи?

– Рано пока для идей, – устало промолвил я. – Здесь заморочка такая, что если будешь спешить, то спалишься. Все надо делать последовательно и основательно. Дай мне для начала встретиться с группой, выслушать все подробности, какие есть. Съездить в Александровскую, глянуть на эту неприступную крепость. А потом и будем решать, с какой стороны кусать Хопина.

– Хорошо. Как что надумаете, пришли ко мне кого из своих, пусть расскажет.

– А мы что, собираться будем не здесь? – удивился я, хотя и так мог бы догадаться, что не нужны мы смотрящему у него дома. Ему без этого достает гостей. Не хватает еще постояльцев.

Стилет рассмеялся:

– Нет, Денис, перебьетесь. Собирайтесь, где хотите, но только не у меня. Скажем, на твоей хате. Только не засветитесь. А то найдется бдительная бабулька, насвистит мусорским, что открылась малина какая-то по соседству. Ты ведь за четыре года успел отвыкнуть от воли. Ты сейчас как крестьянин, который впервые выехал в город. Любой его разведет, а он и не заметит. Адаптироваться тебе нужно к воле скорее…

– Что за «моя» хата? – перебил я смотрящего. – Откуда?

– Ах да, – хитро улыбнулся Стилет, – совсем запамятовал. Старею… Братва тут подсуетилась, нору тебе подыскала. Ничего, жить можно. Сам смотрел… Лови. – Через стол ко мне полетела связка ключей с брелоком от автомобильной сигнализации. – И на тачку, и на квартиру документы найдешь в «бардачке».

– И машина? – поразился я.

– Собираешься разъезжать на трамваях? – рассмеялся смотрящий. – Мно-о-ого наездишь… Водить-то умеешь?

– Умею.

– И все же первые дни поаккуратнее, не побейся. Как-никак четыре с децлом года не ездил… Ну что, Денис? Все понятно? Есть вопросы?

– Есть.

– Давай.

– Сколько у меня времени?

– Чем скорее, тем лучше. Но строгих сроков тебе никто не забивает. Главное, не спеши, если чувствуешь, что можешь что-нибудь напортачить. Но и не затягивай. Каждый день из-за этого мудака мы теряем немалые фишки. Еще вопросы? – Стилет достал из кармана портсигар, вытащил из него «беломорину» и начал выдаивать из нее табак. Решил напоследок забить еще один косячок.

– У меня здесь еще кое с кем счеты. Параллельно с Хопиным я хочу заняться еще четверыми.

– Занимайся, если это не будет мешать главному делу. Может, это даже пойдет на пользу. Слышь, Комаль, братишка. – Стилет повернулся к Комалю. – Поможешь Знахарю разобраться с четырьмя негодяями. Там один мусор из прокурорских, доктор и двое лохов – его бывшая женушка и брательник. Те, что его подставили.

Я поразился. И все-то ему про меня известно! Хотя неудивительно. По «должности» положено.

Когда мы закончили с разговорами, за окном давно стемнело. Две русалки-таджички куда-то пропали, я даже не заметил, как они выскользнули из бассейна. Пушистые сугробы голубой пены съежились, словно настоящие снежные сугробы под ярким мартовским солнышком. Малина и Митрич сменили свои римские тоги на цивильный прикид. Комаль с Крокодилом тоже потихонечку собирались домой.

– А ты-то как, Знахарь, – хитро посмотрел на меня Стилет, – тоже отчаливаешь? Смотреть свою хату? Или задержишься? Я ведь с мусульманками обещал познакомить, – напомнил он мне. – Не забыл, ты не думай. Поплещешься с ними, расслабишься. Отдохнешь, а то уж замучили тебя терками. Все Хопин да Хопин. Забыть бы скорее про это дерьмо. Так что, Денис?

– Не стесню если… – нерешительно промямлил я, и смотрящий расхохотался:

– Брось! Иди вон туда, – он кивнул на низкую дверцу, ведущую, должно быть, в предбанник, – раздевайся. Полотенца да простыни там. Банька, правда, не русская, сауна. Но, – Стилет сокрушенно развел руки, – извини, чем богаты. У других и такого нету в квартирах, – как бы оправдываясь, цинично заметил он, а я за него продолжил, правда, не вслух: «У многих нет и квартир. Многие дохнут сейчас от холода и с голодухи в грязных подвалах или на чердаках. Так повод ли для расстройства то, что у тебя дома всего лишь обычная сауна? Всего лишь с бассейном? Всего лишь с наложницами-таджичками? И куда же ушли те легендарные времена, когда настоящий матерый ворюга по закону не имел за душой ничего – ни семьи, ни имущества, – кроме неколебимого авторитета? Уже не вернутся? Увы…»

В скромненькой по размерам, но уютной сауне мне пришлось скучать одному. Правда, недолго – судя по часам, закрепленным над полком рядом с термометром, я выдержал там пять минут и выбрался наружу совершенно очумевший от жара. Мечтающий лишь об одном – поскорее добраться до бассейна с прохладной водой. И остатками голубой пены. И девочками-таджичками. Если, конечно, все разговоры о них не оказались пустой болтовней. Хотя не должны бы. Такие люди, как Стилет, отвечают за то, что обещали.

Разговоры оказались не пустой болтовней ровно наполовину. Это если считать по тому, что вместо двух наяд ко мне в бассейне присоединилась одна. Она вошла в зал, молча бросила на меня безразличный взгляд и первое, что сделала, так это подобрала и аккуратно сложила простынку, которую я перед тем, как спуститься в бассейн, небрежно скомкал и кинул на кафельный пол. Я, сидя по шею в прохладной воде, с интересом наблюдал за тем, как девочка, не обращая на меня никакого внимания, семенящей походкой перемещается по залу. Вот она подошла к столу. Налила в бокал сок. Отломила кусочек от пиццы. Чем-то она напоминала мне заводную игрушку. Ну нечто вроде той куклы Суок, что из сказки о трех толстяках. Правда, в отличие от той, сказочной, на этой, реальной, было надето не платье, а нечто национальное. Сарафан – не сарафан. Халат – не халат. Под ним цветастые шальвары. Никакой обуви. Волосы заплетены в четыре косички. «Они были распущены, – припомнил я, – когда я только здесь объявился и эта красавица плескалась в бассейне. Ну и когда она снова решит там поплескаться? Честно признаться, мне уже невтерпеж».

– Эй, подружка. – Ничего более умного я придумать не смог, а потому позвал таджичку именно так. Один хрен, не понимает. – Иди ко мне.

Ноль эмоций. Она словно не слышала. Будто меня и не было. Стояла ко мне спиной и с аппетитом кушала пиццу. И запивала ее апельсиновым соком.