На высотах твоих - Артур Хейли

Теперь он отвечал, с большой осторожностью выбирая слова, поскольку помнил, что его станут цитировать.

– Естественно, тема нашей совместной обороны будет обсуждаться в Вашингтоне, как и всегда в таких случаях, наряду с другими вопросами, представляющими взаимный интерес. Что же касается решений, то любое решение будет, безусловно, приниматься в Оттаве с ведома парламента и, если понадобится, с его одобрения. Среди собравшихся раздались аплодисменты.

– Не могли бы вы сказать, мистер Хауден, – продолжал комментатор, – будет ли обсуждаться недавний инцидент с подводной лодкой, и если да, то какова будет позиция Канады?

– Я абсолютно уверен, что мы будем обсуждать этот вопрос, – серьезно ответил Хауден. – Естественно, мы разделяем глубокую озабоченность Соединенных Штатов в связи с трагической гибелью “Дифайэнта” и ее экипажа. Ничего более в данный момент сказать вам не могу.

– В таком случае, сэр… – начал было телевизионщик, но тут его нетерпеливо оборвал другой репортер:

– Слушай, приятель, не возражаешь, если еще кто-нибудь задаст вопрос? Кроме телевидения, пока еще есть и газеты.

Его поддержал одобрительный ропот среди других журналистов, и Джеймс Хауден мысленно усмехнулся. Он заметил, как комментатор вспыхнул и сердито кивнул съемочной группе. Эти кадры, догадался премьер-министр, впоследствии, конечно, вырежут.

Поставивший на место телевизионщика репортер, средних лет журналист по имени Джордж Хаскинс, представлявший виннипегскую “Фри пресс”, не терял времени:

– Мистер премьер-министр, я бы хотел задать вопрос не насчет Вашингтона, а по поводу позиции правительства в отношении этого человека без гражданства.

Джеймс Хауден сдвинул брови. Несколько озадаченно переспросил:

– Что-то не совсем вас понял, Джордж.

– Я говорю об этом Анри Дювале, сэр, о том самом парне в Ванкувере, которого не впускает министерство по делам иммиграции. Не скажете ли нам, почему правительство заняло такую позицию?

Хауден перехватил взгляд Брайана Ричардсона, и партийный босс энергично протолкался вперед.

– Джентльмены, сейчас, как вы понимаете, не время… – начал было Ричардсон.

– Черта с два, Брайан! – вспылил Хаскинс. – По всей стране это новость номер один.

Кто-то из журналистов ворчливо добавил:

– С этими телевизионщиками и представителями по связям с общественностью теперь уже и спросить ничего нельзя.

Джеймс Хауден преувеличенно добродушно вмешался в назревавшую перепалку:

– Я отвечу на любой вопрос, если смогу. Я ведь всегда так поступал, разве нет?

– Да, сэр, конечно, не о вас речь, – согласился Хаскинс. – Вот только другие все пытаются помешать.

Репортер метнул негодующий взгляд в сторону Брайана Ричардсона, который и не подумал отвести глаз, храня на лице бесстрастное выражение.

– Я только сомневаюсь, очевидно, как и мистер Ричардсон, – заметил премьер-министр, – что такой вопрос уместен в данный момент.

Хауден надеялся, что ему удастся увести разговор в другую сторону; если нет, придется выкручиваться. Иногда он думал, что иметь пресс-секретаря на такие вот случаи – как у президента США – большое преимущество. Но от учреждения такой должности упорно воздерживался из опасения стать труднодоступным для окружающих.

Томкинс из торонтской “Стар”, сдержанный, ученого вида англичанин, пользовавшийся в столице огромным уважением, вежливо сообщил:

– Дело в том, сэр, что большинство из нас получили телеграммы от редакторов с требованием процитировать ваше заявление по поводу этого Дюваля. Похоже, множество людей интересуется, что с ним будет.

– Понятно.

Избежать этой темы, значит, не удастся. Даже премьер-министр, если он достаточно умен, не может оставить без внимания подобную просьбу. Хаудена, однако, бесило, что теперь внимание публики будет частично отвлечено от его визита в Вашингтон. Хауден задумался. Краем глаза он заметил протискивавшегося вперед Харви Уоррендера, но умышленно игнорировал его присутствие, с раздражением вспомнив, что именно тупое упрямство Уоррендера привело к тому, что сейчас происходит. Он взглянул на Ричардсона. В глазах директора партии ясно читался упрек: “Я же предупреждал, что будут неприятности, если мы не приструним Уоррендера”. А может быть, Ричардсон уже догадался, что здесь сыграли свою роль какие-то дополнительные факторы, для этого он был достаточно проницателен. Так или иначе, с учетом угрозы Харви Уоррендера, нависшей над Хауденом подобно лезвию гильотины, премьер-министру придется самому справляться с ситуацией. “Одно только можно предсказать совершенно точно, – мелькнула у Хаудена мысль, – инцидент, о котором зашла речь, хотя и неприятный, но, вне всяких сомнений, через несколько дней утратит всякую актуальность и очень скоро забудется”. Хауден заметил, что телевизионщики вновь включили камеру, так что, может быть, действительно самое время решительно выразить официальное мнение и подавить возможную критику.

– Хорошо, джентльмены, – объявил премьер-министр. – Вот что я имею вам заявить.

Перед ним в ожидании застыли карандаши, стремительно забегавшие по блокнотам, как только он начал говорить.

– Как здесь подчеркивалось, газеты широко освещали эпизод, связанный с лицом, чье имя минуту назад было упомянуто мистером Хаскинсом. Многие из публикаций, должен сказать со всей откровенностью, носили несколько сенсационный характер, в них отмечалась некоторая склонность игнорировать определенные факты – такие факты, которые правительство в силу лежащей на нем ответственности игнорировать не может.

– Не скажете ли, какие именно, сэр? – на этот раз представитель монреальской “Газетт”.

– Если проявите немного терпения, я дойду и до них, – в голосе Хаудена зазвучали резкие нотки. Он не любил, когда его прерывали, да и вообще невредно время от времени напоминать журналистам, что они интервьюируют не какого-нибудь там второстепенного министра. – Я хотел бы отметить, что министерство по делам гражданства и иммиграции постоянно сталкивается со множеством отдельных случаев, которые не получают, правда, столь широкой огласки. Так что улаживать подобные дела справедливо и гуманно, но тем не менее строго по закону не в новинку ни нашему правительству, ни его иммиграционной службе.

Репортер оттавской “Джорнэл” спросил;

– Но не является ли данный случай особым, мистер премьер-министр? То есть я хочу сказать, у этого человека нет родины и все такое…

– Когда имеешь дело с людьми, мистер Чэйз, каждый случай особый, – назидательно ответил Джеймс Хауден. – Именно поэтому, с тем чтобы обеспечить определенную справедливость и последовательность наших действий, у нас и существует закон об иммиграции, одобренный парламентом и народом Канады. Правительство, как его и обязывают правовые нормы, действует в рамках этого закона и точно так же поступило в обсуждаемом нами сейчас случае. – Он сделал паузу, чтобы дать репортерам время записать его слова, затем продолжил: