Чеченская рапсодия - Юрий Иванов-Милюхин

Захар переступил с ноги на ногу. Его начал раздражать посетитель, ввалившийся без стука, он явно принадлежал к породе людей, которые нахрапом разрешали трудные вопросы. Молодой мужчина тоже был не настроен переливать из пустого в порожнее, по его виду можно было определить, что он вовсе не жалует своего собеседника.

— Это привилегии наших семей, господин русский казак, — веско сказал офицер. — Я правильно вас назвал? Или вы представляете из себя что-то иное?

— Ну что вы, господин офицер. Это именно ваш наряд располагает видеть в вас нечто другое, а именно победную статую при дворе Его королевского Величества, — с издевкой подергал тонкими ноздрями Захар. — А я на что-то иное не претендую по одной причине — я жених мадемуазель Ингрид Свендгрен. И все.

— Кто же одарил вас этим титулом?

— Сама мадемуазель и наградила, с одобрения своих родителей.

— И где это произошло? — не отставал с расспросами прилизанный хлыщ.

— В столице Российской империи городе Санкт-Петербурге, — подался вперед Захар, едва удерживаясь от того, чтобы не взять наглеца за шиворот и не выкинуть его в коридор. Он боялся, что вместе с запасом французских выражений у него закончится и терпение. — Мы посетили профессора Свендгрена, отца Ингрид, в присутствии обоих родителей невесты выразили свое желание вступить в законный брак и получили согласие. После этого нашу помолвку узаконил своим благословением сам император Николай Первый. Вы удовлетворены ответом?

— Ни в коем случае! Шведов не интересуют прихоти императоров других государств, — хлестнул тонкими перчатками по руке гость — Подобные церемонии в роду Свендгренов проводятся в зале Семейного Благополучия этого замка в присутствии всех членов обеих заинтересованных сторон. Так было на протяжении последних пятисот лет.

— Но теперь времена изменились, — хмыкнул Захар. — Благословение можно получить в церкви с парочкой свидетелей. Лишь бы при этом обряде был поп с крестом.

— Это у вас так делается, в казачьих станицах, на покрытых мраком российских просторах. Кстати, я на тех просторах бывал. — цинично прищурился офицер. — А здесь центр просвещенной Европы.

— Простите, господин Виленс Карлсон, вы запамятовали об одном историческом событии — о походе Карла Двенадцатого в нашу немытую Россию. Любопытно было бы поинтересоваться, чего искали у нас просвещенные европейцы?

— Они хотели отобрать у вас огромные территории с баснословными богатствами и освоить их. Вам самим справиться с этим будет не под силу.

— А получилось наоборот, — откровенно ухмыльнулся Захар. — Королевство Финляндское не жалуется на то, что его присоединили к нам. Значит, в вашем королевстве что-то не совсем так.

Молодой мужчина долго разглядывал стоящего перед ним русского казака, силясь высмотреть в его облике суть той самой загадки, о которой не уставали говорить умные люди в Европе, но кроме оскорбительной ухмылки на горбоносом лице ничего не находил. Он чертыхнулся в душе, придя к выводу, что если и обладали эти русские загадкой, то она у них пряталась за семью печатями. А скорее всего у этого народа кроме драчливого характера и азиатской нахрапистости не было ничего.

Положив руку на серебряный эфес шпаги в обшитых сафьяном ножнах, он втянул воздух сквозь зубы и сказал:

— Господин русский казак, предлагаю вам принять ванну и хорошенько выспаться, прежде чем отправиться в обратный путь, — офицер бесцветными глазами в упор посмотрел на своего собеседника. — Я советую вам сделать это как можно скорее.

— А если я не послушаюсь вашего совета? — с издевкой спросил Захар.

— Тогда нам с вами придется выяснять отношения иным способом.

— Покорнейше прошу простить, вы намекаете на дуэль? — Именно на нее. Высокая дверь приоткрылась, пропустила незваного гостя в коридор и захлопнулась за ним. Захар тут же подошел к стене, на которой висел ковер с оружием. Даже годы учебы в университете не приучили его к долгим размышлениям, он считал, что в критический момент нужное решение должно приходить быстро. Сняв со стены шпагу, он вытащил ее из ножен и несколько раз со свистом рассек воздух. Но этот вид оружия показался ему слишком легким и ненадежным. Захар потянулся к палашу, попробовал прямой и длинный клинок, и снова чувство разочарования изломало черты его лица. Отказавшись и от него, он долго приглядывался к двум русским саблям, закрепленным на ковре, но сорвал почему-то не одну из них, а тяжелый кавалерийский клинок в ножнах, убранных серебряной насечкой. На его эфесе красовалась витиеватая надпись по-латыни, говорящая о том, что оружие нужно применять только с пользой для державы. Наверное, эта сабля принадлежала раньше кому-то из сановных полководцев из рода Свендгренов, может быть, с нею ходили в бой под Полтавой почти сто пятьдесят лет назад. Ручка удобно легла на ладонь, клинок вычертил в воздухе замысловатые фигуры и замер над головой Захара, которого остановил стук в дверь.

Не вдевая оружие в ножны, он прошел на середину комнаты и спокойным голосом предложил:

— Войдите.

На пороге выросла радостная Ингрид, успевшая переодеться в атласное платье глубокого голубого цвета со складками до самого низа, с просторными рукавами и с алмазными запонками вместо пуговиц. Высокую и узкую талию подчеркивал широкий пояс с перламутровой пряжкой. Светлые волосы девушки оставались распущенными, но по их верху лежали четыре косички. Первые две образовывали вокруг головы как бы продолговатый круг, в центре которого, почти на середине матового лба, светилась золотая заколка с аметистами и сапфирами. А вторые две, перевитые серебряными нитями, струились вдоль висков и пропадали в водопаде волос за спиной. На груди Ингрид переливалась всеми цветами радуги крупная золотая брошь с драгоценными камнями, высокую шею обрамляло платиновое ожерелье с бриллиантами и зернами изумруда между ними. На ногах девушки были надеты голубые туфли с цветами из жемчуга.

Но восторженный блеск в ярких голубых глазах невесты вдруг начал тускнеть, а щеки, светившиеся благородным розовым цветом, побледнели. Ей оказалось достаточно одного взгляда на возлюбленного, чтобы понять, какие события здесь только что произошли.

— Вы уже познакомились, — сгоняя с лица светлую улыбку, с тревогой в голосе сказала она, и в ее маленьких ушах холодно сверкнули длинные бриллиантовые подвески.

Захар замер на месте, ощущение у него было такое, будто язык втянулся в желудок. Такой удивительно красивой свою Ингрид он еще никогда не видел. Он даже не замечал тяжести клинка, зажатого в руке, продолжая с вызовом выставлять его вперед. Девушка провела по лбу рукой, затянутой в белую перчатку, словно смахивая паутину темных мыслей.

— Ну что же, — чуть осевшим голосом сказала она. — Значит, мне не нужно представлять вас друг другу.

Ранним утром, когда роса на траве еще не высохла, Петр запряг в пролетку коня и привязал к ней двух других лошадей, заодно проверив крепление на смазанных дегтем осях. Двуколка была готова к продолжению пути. Забросив в нее походные сумки с продуктами и гостинцами, он запрыгнул на сиденье сам.