Овертайм - Ава Хоуп

Наверное, не стоило даже пытаться подкатить к ней. Чем я только думал? Вопрос, конечно, риторический. Очевидно, — членом. И это, мать его, странно. Меня давно не интересует одноразовый секс.

Знаю, что вы мне не верите, но это чистая правда.

Не думайте, что я выпендриваюсь, но фанаток у меня не просто много, их охренеть как много. В основном, это хоккейные зайки, которым не терпится переспать со мной, просто потому что я хоккеист. Им глубоко наплевать, на какой позиции я играю, на мои достижения и на то, какой я человек в целом.

Сначала, это приводило в восторг. Но потом до меня дошло, что я отупел от секса. Каждый раз одно и то же. Скука.

Поэтому я попытался построить отношения.

Удивлены? Я тоже.

После смерти отца моя горячо любимая мать решила, что мне позарез нужно найти свою вторую половинку. Это ее слова, если что. От меня вы такой слащавой ерунды точно никогда не услышите. Какая, на хрен, половинка?

Мама познакомила меня с Гретхен, дочерью ее подруги по клубу садоводов. Гретхен каждое воскресенье ходила на службу в Католическую церковь, читала молитву перед каждым приемом пищи и становилась багровой при упоминании слова «секс».

За пару месяцев с ней я узнал две вещи.

Во-первых, моя мать меня ненавидит и желает мне смерти.

Гретхен, как оказалось, не хотела заниматься сексом, пока не наступит наше тридцать третье свидание. Долбаная католичка! До тридцать третьего свидания я бы просто не дожил и сдох от взрыва яиц.

Вместо охренительного траха я несколько месяцев только и делал, что слушал очередное нытье или упреки, мол я не уделил должного внимания или забыл какую-то мелочь вроде ее грядущего дня рождения. Эта «половинка» не понимала, что жизнь профессионального хоккеиста не такая уж радужная, как кажется. Ей было все-равно, что мой график расписан на весь сезон, что меня постоянно нет дома из-за длительных серий выездных игр, а после тренировок мне хочется потрахаться и просто полежать в тишине.

Во-вторых, я всегда догадывался, но после Гретхен убедился в этом на все сто процентов, — хоккей и есть моя половинка, мама! Мы с ним вместе уже двадцать один год, и он ни разу не обвинял меня в том, что я — кусок собачьего дерьма.

Едва мне исполнилось четыре, я встал на коньки и взял в руки клюшку. Мой отец был тренером по физической подготовке в молодежном хоккейном клубе «Квебек Тайгерз». В детстве он часто брал меня с собой на тренировки команды, и это были лучшие дни моей жизни. Я с нетерпением ждал, когда отец снова приведет меня в ледовый дворец. Когда я выходил на лед, то будто бы попадал в другой мир. Ледовая арена стала для меня моей личной Нарнией28.

Мне было восемнадцать, когда меня задрафтовали «Лос-Анджелесские Орлы». Я сразу стал одним из лучших. А быть лучшим означает быть лакомым кусочком среди фанаток. И, казалось бы, секс без обязательств — мечта любого восемнадцатилетнего парня. Но меня едва хватило на пару месяцев, а затем, как я уже говорил, мне все это осточертело.

Сейчас мне двадцать пять и у меня есть «девушка», с которой я состою в интимных отношениях. Просто секс. И все. У нас заключен контракт, согласно которому она просто приходит в мой дом, кончает, дает кончить мне и уходит. Келли Адамс — невероятно сексуальная модель, заинтересованная в новых знакомствах, так что иногда она все же сопровождает меня на мероприятиях. Но на этом все. Никаких свиданий, разговоров по душам и обнимашек.

Как я докатился до такой жизни?

Никаких интриг в моей истории не будет. Мой товарищ по команде рассказал мне про эскорт-агентство «Девушки Грея», которое подбирает девушек для известных спортсменов, звёзд Голливуда, политиков. Все строго, конфиденциально и безопасно, что немаловажно, учитывая то, какими сумасшедшими бывают фанатки.

Помните историю про жгучий перец вместо спермы в презервативе Дрейка29?

Отлично. Надеюсь, теперь вы меня понимаете.

Так что, кажется, я и в самом деле спятил, раз хотел затащить в постель девушку, которую впервые вижу.

Матерь Божья, мне нужно выпить. Сейчас же.

Вспоминаю, что Эштон, мой товарищ по хоккейной сборной Канады, звал меня в бар, но я отказался, сославшись на другие планы. Ну, раз уж эти планы благополучно канули в никуда, беру телефон, чтобы сообщить ему об этом.

Я: Ты в баре?

Ответ приходит сразу же:

Эштон Уильямс: Буду через пятнадцать минут.

Я: Встретимся там.

Я основательно подготовился к приходу Эбигейл: принял душ, почистил зубы, закинул в рот пару ментоловых леденцов, надушился туалетной водой, уложил волосы. Так что я практически готов к походу в бар. Осталось только одеться.

Следующие пятнадцать минут я решаю провести там же, где предыдущие полтора часа — на кровати, за просмотром какого-то тупого телешоу. Стрелка на часах двигается со скоростью долбаной морской звезды и невероятно раздражает меня. Наконец, спустя десять минут я подрываюсь с кровати и надеваю темные джинсы и белую футболку, обуваю белые «Найки» и выхожу из номера.

Поднимаюсь в бар и осматриваюсь в поисках Эштона, как вдруг мой взгляд находит роскошную блондинку, отходящую от барной стойки. На ней блестящее золотое платье, едва прикрывающее ее упругую задницу, на которую сложно не обратить внимание с моего ракурса. На ее длинных ногах — черные босоножки на высоком каблуке. А ее волосы идеального золотистого оттенка спадают на плечи локонами.

Понятия не имею, куда направляется Эбигейл, но я следую за ней. Мне, черт возьми, нужны объяснения.

Пройдя через весь зал, она останавливается у окна и подносит коктейль к губам. Подхожу к ней ближе и кладу ладонь на ее задницу.

— Секс на пляже? — задаю с ходу свой вопрос.

Она резко поворачивает голову и таращится на меня своими большими кристально-голубыми глазами.

— Мы в Турине, идиот, за окном девять градусов.

— Я о коктейле в твоих руках, Блонди, — издаю смешок я.

— Гребаный бармен. — Эбигейл поворачивается в сторону барной стойки и шумно вздыхает. — Попросила сделать коктейль на его вкус. Парню повезло, что я совершенно не разбираюсь в коктейлях, иначе бы плеснула этот в его милую мордашку.

— Считаешь его мордашку милой? — Смотрю на бармена, невысокого парня с темными кудрявыми волосами, похожего на Арона Пайпера30, а затем перевожу взгляд на Эбигейл и подхожу к ней еще ближе, становясь вплотную.