Дитя понедельника - Луиза Бэгшоу

— Над тобой просто нужно поработать, — не раз говорила мне Джанет. — Макияж и все такое…

— Нет, спасибо, — всякий раз отказываюсь я.

— Да ладно тебе! Вдруг из этой затеи что-то получится?

— Дело ведь не только во внешности, — вздыхаю я. — А в общем, я довольна собой и не хочу ничего менять.

— А Брайан тоже тобой доволен? — скептически спрашивает Лили.

Брайан — мой парень. Он работает кассиром в банке. Этакий сухощавый мужчинка неопределенного возраста, похожий на стручок гороха. Правда, у него вечно воняют подмышки, да и изо рта пахнет, к тому же он ниже меня ростом (что неудивительно), но все-таки у меня есть парень, а это уже достижение. Для такой, как я, разумеется. Когда у такой, как я, есть парень, люди начинают смотреть на тебя под другим углом, словно наличие парня делает тебя более ценной и привлекательной персоной. Мол, раз он в ней что-то разглядел, значит, не все так трагично.

Как вы поняли, я очень дорожу Брайаном.

— Да, он любит меня такой, какая я есть, — с вызовом отвечаю я.

— Да-да, конечно, — торопливо кивает Джанет. — Тебе виднее.

Раздается звонок, и она срывается с места. Лили отрывает взгляд от собственного (обворожительного!) отражения в зеркале и с любопытством ждет продолжения. Она вообще любопытна до крайности, обожает трепаться по телефону и сплетничать. Больше этих занятий она любит разве что подкалывать меня (надеюсь, не со зла, а по глупости).

— Кто там? — спрашивает Джанет по домофону.

— Привет, это Брайан, — слышу ответ.

— Только черта помяни… — смеется Лили. Она знает, что Брайан сейчас слышит ее, а потому придает своему смеху глубокие, сексуальные нотки.

Еще больше сплетен и поддевок Лили обожает флиртовать. Она заигрывает с каждым, у кого есть что-то в штанах, даже будь он лыс, стар или уродлив. И хотя Брайан ей глубоко противен, она может совершенно откровенно флиртовать и с ним.

— А мы как раз о тебе говорили, Брайан, — кричит она. — Поднимайся к нам!

— Э… хорошо, — невнятно бормочет Брайан, и домофон умолкает.

Я немедленно вскакиваю с места и бросаюсь к зеркалу — причесаться.

— Да брось, Анна, уже поздно дергаться, — усмехается Лили.

Слышен скрежет лифта. Я пожимаю плечами и снова усаживаюсь на свое место.

Наша квартира расположена на втором этаже, прямо над книжным магазином, торгующим преимущественно литературой для феминисток. Это старое массивное здание с темными коридорами и балкончиками. Чтобы добраться до своей квартиры, нам приходится подниматься на лифте, таком же старом, как и весь дом, да к тому же кошмарно узком. В нем умещаются две худые модели или одна здоровенная Анна. Ощущение такое, словно вас засунули в гроб без бархатной обивки и поставили стоймя.

Брайан закрывает дверь лифта и входит в комнату. На нем белая синтетическая футболка и бурые брюки, вытянутые на заду. Очень неопрятный вид, но я все равно рада его видеть. Ведь он мой парень, разве не так? Как здорово, что у меня есть парень!

— Привет, дорогой. — Я подхожу и целую его в щеку. — Проходи.

— Привет, Брайан, — тянут Лили и Джанет хором. Обе они начинают как бы невзначай касаться своих волос и поправлять одежду, оглаживая себя по бедрам.

— Привет, — отвечает Брайан, не отрывая глаз от моих соседок. В его взгляде светится неприкрытое восхищение.

Это меня несколько напрягает, потому что я-то стою с другой стороны, а значит, мой парень на меня не смотрит.

— Сделать тебе кофе? — спрашиваю я в надежде, что он удостоит меня вниманием.

— Э… нет, спасибо. — Брайан качает головой, продолжая пялиться на Лили с Джанет.

Я покашливаю, снова пытаясь его отвлечь.

— Выйдем поужинаем?

— Ты же говорила, что у тебя полно работы! — восклицает Лили. В ее голосе снова издевка — впрочем, довольно беззлобная. При этом она кокетливо глядит на Брайана, одаривая его белоснежной (насквозь искусственной) улыбкой. — Анна так много работает, Брайан…

— Я могу сделать перерыв, — бодро говорю я. — Для тебя, милый.

Теперь Брайан поворачивается ко мне. В глазах его мелькает нечто вроде смятения.

— Мы… могли бы пройти в твою комнату?

— Ого! — Это Лили. — Кажется, Анна, тебе предлагают что-то непристойное!

— Да уж, это точно! — хохочет Джанет. — Только не балуйтесь, детки.

Брайан вновь поворачивается к моим соседкам и хихикает. Это выходит у него так по-дурацки, словно он какой-нибудь недоразвитый. Я уже с трудом подавляю раздражение.

— Вы не так поняли, — оправдывается Брайан. — Нам просто нужно уединиться.

— Значит, мы поняли все именно так, как требовалось. — Лили хлопает черными как ночь ресницами (я себе не могу позволить такую тушь!). — Не обращайте на нас внимания, прошу вас. К тому же у Анны нет от нас секретов. Мы почти как сестры, ведь так?

Я тяжело вздыхаю, беру Брайана за руку и направляюсь в свою комнату, которая напоминает размерами большой стенной шкаф. А что вы хотели за триста в месяц?

— Постойте, — машет рукой Джанет. — Оставайтесь здесь. А мы с Лили выйдем на кухню.

Мои соседки торопливо выскакивают за дверь и тщательно прикрывают ее за собой. Затем я слышу отчетливые шорохи и перешептывания: несомненно, Лили и Джанет спорят, кто первый приложит ухо к двери.

— В чем дело, дорогой? О чем ты хотел поговорить? — с неловкой нежностью спрашиваю я.

— О наших отношениях, Анна, — начинает Брайан. — Это очень важно.

Неужто он снова начитался чего-нибудь вроде «Как постичь себя» или «Отношения двоих»?

— А мы не могли бы обсудить наши отношения за ужином? — с тоской спрашиваю я. — Можно пойти в пиццерию за углом, это близко.

Я предложила пиццерию не только из соображений расстояния, но и потому, что это дешевое заведение, а Брайан несколько… скуповат.

— В настоящее время это не соответствует моей моральной парадигме, — мрачно бухает Брайан.

— Что? — Я еле удерживаюсь от смеха. Где он набрался таких выражений? — Прости, это что, терминология из учебника по сексуальным патологиям?

— Не вижу ничего смешного. Это так похоже на тебя — хихикать в такой серьезный момент! — Брайан надувается. — Тебе всегда не нравилось, что я занимаюсь саморазвитием.

Видя, что он всерьез задет, я делаю виноватое лицо.

— Прости, так что ты хотел сказать?

— Мы встречаемся уже довольно продолжительное время, — начинает он.

— Да, три месяца.

Брайан хмурится. Его брови светло-песочного цвета грозно нависают над глазами. Он ненавидит, когда его перебивают.