Тамплиеры. Рождение и гибель великого ордена - Дэн Джонс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Последних раздирали политические противоречия, династические споры и религиозная вражда. С одной стороны находились сельджуки, пришедшие из Центральной Азии и создавшие империю, которая простиралась от Малой Азии до Гиндукуша. Они были носителями смешанной тюркско-персидской культуры и хранили верность халифу из багдадской династии Аббасидов, духовному лидеру мусульман-суннитов. На протяжении 20 лет до 1092 года империей сельджуков правил султан Мелик-шах I, но после его смерти страну поделили между собой четыре его сына, которые начали бороться друг с другом за власть. С другой стороны против сельджуков выступал Фатимидский халифат с центром в Египте, правители которого утверждали, что их династия происходит от дочери Мухаммеда Фатимы. С середины Х века Фатимиды правили большей частью Северной Африки, Сирией, Палестиной, Хиджазом и даже Сицилией и хранили верность шиитскому халифу в Каире. В конце XI века империя Фатимидов тоже распалась, утратив и территории, и влияние, и вернулась в границы Египта. Конфессиональное и политическое соперничество между сельджуками и Фатимидами, а также борьба за власть внутри империи сельджуков привели к сильнейшей разобщенности в исламском мире. Как писал один из мусульманских авторов того времени, все правители были «не в ладах друг с другом»[16].
Все это способствовало тому, что воины Первого крестового похода одержали ряд блестящих побед. Иерусалим пал 15 июля 1099 года, и его захват сопровождался позорным разграблением и массовыми убийствами мирных жителей – евреев и мусульман. На улицах города лежали груды обезглавленных тел, у многих были вспороты животы – так христианские завоеватели доставали золотые монеты, которые их жертвы проглотили в попытке сокрыть свое добро от мародеров[17]. Греческих православных священников пытали до тех пор, пока они не выдали, где находятся их важнейшие святыни, в числе коих была часть деревянного креста, на котором умер Спаситель. Крест Господень хранился в красивом золотом реликварии, сделанном в форме распятия.
Крестоносцы взяли такие значимые, расположенные севернее города, как Эдесса и Антиохия, а также ряд менее крупных городов, и в их числе Александретту, Вифлеем, Хайфу, Тивериаду и Яффу – стратегически важный порт. Остальные прибрежные города – Арсуф, Акра, Кесария и Аскалон – остались в руках мусульман, но согласились заплатить выкуп, чтобы их оставили в покое, и позже были завоеваны в ходе следующих крестовых походов. На побережье Средиземного моря возникли новые христианские государства: Эдесское графство и Антиохийское княжество, расположенные на севере, на юге граничили с графством Триполи и Иерусалимским королевством, которое теоретически претендовало на феодальное господство над всем регионом – хотя последнее не было жестко закреплено.
С учетом трудностей с доставкой войска, значительного расстояния от дома и изматывающего характера боевых действий в столь неблагоприятном климате добиться полного господства христиан на этих землях не удалось. Ко времени паломничества Зевульфа в Иерусалим войска, корабли и служители Церкви, прибывавшие с Запада, помогли расширить территории, подчиненные правлению первого иерусалимского короля-крестоносца Балдуина I. Но эти земли были не так уж обширны, и им угрожали многочисленные внешние враги и внутренние разногласия среди крестоносцев, которые были родом из разных стран Запада и потому соперничали друг с другом.
Таким образом, летом 1102 года Зевульф оказался в новом, маленьком, периодически осаждаемом, но христианском королевстве на Востоке, само существование которого подвижники, его создавшие, считали доказательством Божьего благословения и милосердия. Мусульмане же, изгнанные из этих земель, естественно, думали иначе. Они считали своих новых соседей порождением «времени бедствий», наступившего по воле «врагов Бога»[18].
* * *
В следующие полгода Зевульф изучил каждый сантиметр Святого города и его окрестностей, сравнивая увиденное с тем, что он читал в Библии и в описаниях Иерусалима, включая составленное в VIII веке английским монахом и богословом Бедой Достопочтенным. Зевульф восторгался храмом Господним и храмом Гроба Господня, Масличной горой и Гефсиманским садом. Он сходил в монастырь Святого Креста, где посетители могли увидеть пень дерева, из которого изготовили крест Иисуса, под мраморным алтарем с маленьким смотровым окошком. Увиденное потрясло Зевульфа. О храме Господнем он написал, что тот «возвышался над всеми соседними горами и превосходил все сооружения и здания великолепием и славою»[19]. Его восхищали красоты города и мощные оборонительные стены. Во всем, что он видел, оживало Святое Писание: вот место, где Петр исцелил хромого, а вот ворота, через которые Иисус въехал в Иерусалим «сидя на осле … в то время как мальчики восклицали: “Осанна сыну Давидову!”»[20] Однако же паломнические дороги вокруг Иерусалима Зевульф нашел внушающими страх. Особенно труден был путь из Яффы: долгое утомительное путешествие по «гористой, очень крутой и опасной дороге»[21]. Нестабильность королевства крестоносцев ощущалась повсюду. Отряды мусульман – Зевульф называл их сарацинами – рыскали по окрестностям, прячась в горных пещерах и преследуя пилигримов, «бодрствуя днем и ночью, постоянно сторожа, нельзя ли напасть на кого-нибудь». Время от времени Зевульф и его спутники видели мелькающие впереди и позади фигуры, угрожающие издали и затем исчезающие из виду. Пилигримы шли в страхе, понимая, что отставшего от спутников постигнет злая участь.
Повсюду лежали разлагающиеся на жаре трупы. Одни прямо на дороге, другие по сторонам от нее, многие «совершенно растерзанные дикими зверями» (в горах Палестины водились лисы, шакалы и леопарды). Эти христиане были брошены своими попутчиками без всякой попытки достойно похоронить их, ибо сделать это в ссохшейся от солнца и зноя земле было бы невозможно. «Там совсем нет земли, а раскопать скалу нелегко, – писал Зевульф. – Но даже если бы там была земля, кто был бы так глуп, что покинул бы своих спутников и стал один рыть могилу товарищу. Если бы кто сделал это, то приготовил бы могилу скорее себе, чем товарищу»[22].