Сталкеры поневоле. Глазами Зоны - Виктор Глумов

Ага, вот и… оно. Лаки бросил гайку в обгорелый комок с переломанными костями, торчащими во все стороны, и она откатилась в сторону невредимой – значит, аномалия все еще разряжена. Интересно, кому не повезло, сталкеру или зверю? Так сразу и не скажешь, уж слишком тело растарантинило. Лаки поморщился, представляя, как бедолагу скрутило, как затрещали кости…

Черт, нет, не зверь – вон подсумок валяется на рыхлой земле, припорошенный пеплом; остальной скарб, наверное, засыпало. Осторожно, на цыпочках, Лаки ступил на обгорелую почву, прикладом притянул к себе подсумок, открыл его: визитки, пара тысячных купюр, о, а вот и паспорт в коричневой кожаной обложке с золоченым двуглавым орлом. В него вложены водительские права на имя Семена Андреевича Скакуна. Год рождения тысяча девятьсот девяносто третий. Жалко парнишку, совсем молодой… С фотографии в паспорте недоверчиво взирал рыжий юноша, похожий на насупившуюся морскую свинку: скуластый, носатый, с глазками-бусинами и непропорционально крупными губами. Куда ж ты, дурень, полез?

Вздохнув, Лаки сунул паспорт паренька в один из нагрудных карманов камуфляжной куртки и собрался уже уходить, как выглянуло солнце, и в пепле что-то блеснуло. Арт!

Лаки коршуном спикировал на добычу, схватил оплавленный кристалл – розовый, внутри опалесцирующий синим, – и поспешно спрятал его в контейнер. Этот арт был ему незнаком и мог нести опасность. Вспомнился недавний разговор с Дымом о концлагере. Легально опытным путем влияние артефактов на организм ученые проверяли только на мышах, но такие данные не были точными. Эксперименты на людях проводить запрещено, но всегда найдутся те, кому под силу обойти закон, ведь гораздо надежнее практиковаться на приговоренных зэках или на тех, кого не будут искать.

Отойдя подальше от места, где погиб человек, Лаки перевел дыхание – ему становилось не по себе после каждой встречи с чужой смертью, а когда она так ужасна – и подавно. По сути, этот паренек, Сема Скакун, отдал жизнь, чтобы Лаки достался редкий артефакт, возможно, очень ценный. Не все редкие арты ценны, но все ценные редки, так что есть шанс выгодно продать находку, вернуть часть долга Брюту и купить Юле кольцо с бриллиантом.

Как выяснилось уже за Периметром, артефакт назывался «глушак». Он гасил радиосигналы в радиусе ста метров, встречался крайне редко, до сих пор никто не знал, что за аномалия его рождает, в одном сходились мнения знатоков: «глушак» появлялся только тогда, когда кто-то погибал мучительной смертью. Осознание того, что в этом кристалле томится душа покойного, не давало Лаки покоя, и он поспешил избавиться от артефакта, продав его по цене ниже рыночной: не за пятьдесят пять тысяч, а за сорок – все равно арт, считай, на голову упал. Всегда бы так везло! Спасибо тебе, Зона-матушка! Теперь есть чем с Брютом рассчитываться, и десятка на Юлин день рождения останется!

Вырученные сорок тысяч грели сквозь ткань камуфлированной куртки, и Лаки улыбался, тарабаня по рулю старенького «баяна». И хрен с ней, с пробкой – Носовиха[3], она такая, только к четырем утра пробки рассасываются, – до заветного двора оставалось два с половиной километра. Автомобили в очередной раз чуть продвинулись, и микроавтобус, ехавший впереди, свернул направо, оставив Лаки ползти вслед за груженым КамАЗом, который, трогаясь, выпускал из трубы черный дым, будто гигантская каракатица. Поморщившись, Лаки пропел: «Прямо передо мной огромная попа КамАЗа, я парю в облаках, в облаках выхлопного газа»[4].

Сейчас бы чашечку кофе, одной рукой Юльку обнять, второй – гитару, вискарика выпить… Нет, портвейна, в баре осталась еще одна бутылка. Эх, хорошо! Жизнь удалась!

Еще раз Лаки набрал Юлю, и снова услышал: «Аппарат абонента выключен». Наверное, забыла зарядить мобильный, заработалась – она иногда слишком увлекалась 3D рисунками, да и проектировать ей нравилось.

К своему району он добрался через полчаса – раньше, чем рассчитывал. Не удержался, включил аварийку и метнулся к кофейному аппарату, купил двойной кофе и побежал к перекрывшей дорогу машине, стараясь не расплескать напиток.

Дальше ехал мимо панельных многоэтажек… Кстати, сколько там этажей? Никогда не заморачивался этим. «Однушку» он купил в двадцатисемиэтажном новом доме, построенном в форме буквы «П». Три месяца назад въехал – и уже «хоум свит хоум». Он обогнул старенькую трансформаторную подстанцию, и салон автомобиля наполнился ароматом свежего овсяного печенья – недавно на соседней улице открылся кондитерский цех. Еще поворот, и вот шлагбаум при въезде во двор – чтобы всякие-разные не понаехали.

На месте, где Лаки обычно парковался, стоял зеленый, пучеглазый, похожий на жабу «Фиат Мультипла», пришлось ехать дальше и оставлять машину возле «горбатого» «Запорожца», который долговязый хозяин купил вместо конструктора. Забавно наблюдать из окна, как двухметровый лоб залазит внутрь и начинает что-то там крутить.

Обитал Лаки в четвертом подъезде на последнем, двадцать седьмом, этаже. Он приложил карточку к домофону, улыбнулся мрачному, похожему на Брежнева, вахтеру, зашел в подъезд и юркнул в лифт, еще пахнущий ремонтом.

Лаки распахнул дверь квартиры, крикнул, одновременно сбрасывая обувь:

– Юля, я дома!

Никто не отозвался, и затихший червячок тревоги снова зашевелился.

– Спишь, что ли? – спросил он уже тише.

Юля уходила в спешке – не прибрала, ее джинсы и мятая футболка валялись на незастеленной кровати, на столе возле потухшего монитора – набросок коттеджа. Опаздывала на встречу с заказчиком? Вполне возможно, но почему молчит ее телефон?

Лаки вытащил из кармана айфон последней модели: эсэмэски, что абонент снова на связи, не пришло, но он все равно набрал Юлю – безрезультатно, конечно. Выругался, допил ее остывший кофе, доел полумесяц бутерброда с сыром. Что за дурная привычка – не доедать?

А что, если Зона знала, что с Юлей случится беда, и пыталась предупредить? Бутерброд застрял поперек горла, представилось бледное лицо любимой, и глаза ее были закрыты… Темно. Какая-то подворотня, вдалеке на последнем издыхании светит фонарь.

Ее пытались ограбить, ударили по голове и переусердствовали. А может, ее мучили всю ночь? Лаки скрипнул зубами и принялся мерить шагами комнату. Вдруг ей еще можно помочь? Надо спешить! Он бросился к вешалке, выругался. Куда бежать? Он ничем не поможет, и от осознания этого на душе сделалось еще гадостнее. Здравый смысл попискивал, что она просто-напросто забыла зарядить гаджет, но его голос тонул в мутной волне паники, поднимающейся из подсознания. Лаки так разволновался, что даже забыл о своей мечте принять горячий душ.

Подошла Юлькина кошка Дымка, потерлась о ногу, и Лаки с трудом подавил желание пнуть ее – животное-то ни при чем. И правда, надо освежиться, тогда есть шанс, что отпустит.