Тайна Волчьего дола - Эльмира Шабурова

вообще зря сюда приехал?! А сам он – никакой не художник, а всего лишь жалкая бездарность?! Эта мысль почему-то рассмешила его и стало как-то легче. Нет! Прочь эти мысли! Я не должен сомневаться в себе. Как там? Яркая и стабильная энергетика поля! Вот! Нужно ложиться спать, а завтра будет новый день и новая пища для размышлений. Всё же этот проклятый дождь когда-нибудь да закончится. Он же не может идти вечно? Или может? Грэй подкинул ещё дровишек в камин и пошёл наверх, в свою спальню.

Не раздеваясь, ночью в доме оказалось довольно прохладно, Грей залез под одеяло и закрыл глаза, в надежде всё же уснуть. Однако, не прошло и минуты, как он услышал какой-то скрип на крыше, не тот скрип, когда отошедшая от других доска начинает ходить под порывами ветра, а совсем другой, как будто кто-то намеренно выскребал когтём буквы или какие-то знаки на деревянной поверхности.

Глава 4. Смешное пугало

Грэй ещё некоторое время лежал под одеялом и прислушивался к странному скрежету на крыше дома в надежде, что мерзкие звуки, мешающие ему заснуть, прекратятся, но настойчивый скрежет становился только сильнее. Тогда он свесил ноги с кровати, нашарил под ней мягкие тапочки, надел их и осторожно, стараясь не шуметь, подкрался к окну и выглянул из-за шторки. От увиденного жуткого и непонятного зрелища в одичавшем саду во дворе у него всё внутри похолодело.

- Что это такое? – Шептал он себе. – Что за чертовщина здесь творится?

Посреди сада стояло какое-то многоглазое гигантское чудище и шевелило руками как-то неосознанно и противоестественно. Рук у существа было не меньше дюжины. Луну закрывали темные тучи, и отраженный солнечный свет не мог пробиться сквозь эту вязкую пелену.

Отшатнувшись от окна, художник попятился назад к кровати, трясущимися руками нащупал в неразобранном втором чемодане железную ручку фонаря, включил свет, подошёл к окну и посветил в глубину заросшего сада, туда, где стоял этот многоглазый монстр. Луч фонаря упал на дерево, с диаметром ствола в два метра и кроной зонтиковидной формы. На ветках дерева сидели птицы. Грэй выдавил из себя нервный смешок и опустил фонарик.

- Это – птицы на дереве. Просто птицы. – Сказал он тихо само себе. – Крыша совсем поехала. То оборотень - за окном, то многоглазый монстр - в саду. Ммда. Нужно срочно браться за работу, иначе я здесь с ума сойду.

Грэй извлёк из чемодана плащ-дождевик, натянул на босую ногу резиновые сапоги и пошёл с фонариком во двор, посмотреть, кто же там так упорно скребется. Накинув капюшон плаща на голову, он вышел во двор под моросящий дождик. Его предположения подтвердились – птицы пытались пролезть через брешь в крыше, видимо, искали укрытие от дождя или хотели построить гнездо на чердаке.

По размокшей земле Грэй пошёл в сарай, где позавчера колол дрова. Там он видел солому, ржавые прохудившиеся ведра, старую робу, испачканную краской и пару консервных банок. Из этого хлама он смастерил пугало и осмотрел дом, прикидывая, с какой стороны лучше залезть на крышу. Лестницу он нашёл в саду, под тем самым деревом, которое он принял за чудовище. На вид она выглядела вполне пригодной. Только стоило быть осторожнее – дождь усилился, а крыша стала очень скользкой.

Грэй дотащил массивную, почерневшую от сырости лестницу до дома, прислонил её к стене и полез на крышу, держа конец верёвки, с помощью которой он намеревался поднять пугало на самую верхушку дома. Он долго пыхтел, поднимая пугало на крышу, оцарапал колени, а одежда вся вымокла, но не от дождя, а от пота. Спустя час, пугало всё же было установлено, и художник, выбившийся из сил, сидел на крыше и смотрел, как мигают красные глаза ворон на дереве. Оперение птиц отливало металлическим синеватым оттенком сверху и зеленоватым снизу.

Грэй не испытывал к ним злости или неприязни. Ведь это – просто птицы, они всего лишь искали укрытия в этом доме, так же как и он, и вовсе не собирались мешать ему. Просто так совпало. Со скучающим взглядом художник смотрел на этих птиц, на их массивные острые клювы и заметил одну странность... Вороны как будто бы кивали ему, и не каждая - по отдельности, а все одновременно, в такт, как будто сговорились. Выглядело это жутковато.

У Грэя закружилась голова, и он отвернулся. Возвращаться обратно в дом ему не хотелось, а хотелось бежать как можно дальше отсюда, к раскинувшимся на многие километры вокруг фьордам. С крыши был виден узкий извилистый и глубоко врезавшийся в сушу морской залив, со скалистыми берегами высотою не меньше километра. Местами скалы были покрыты густой растительностью, а местами блестели только голые камни, как будто бы горы за миллионы лет после рождения их землёй, состарились и полысели.

С крыши дома Грэй видел и другие фьорды, не такие глубокие, но вдвое выше, с вершинами, покрытыми снежными шапками. Он думал о том, что рассказал ему таксист - о призрачном войске викингов, вышедшем из тумана, о сгоревшем женском монастыре, о тех несчастных девочках, о тюрьме, развалины которой, наверное, всё ещё сохранились на том острове, о волке-демоне, котором неизвестный писатель рассказывал в своём романе.

Погружённый в свои раздумья и фантазии, Грэй всё же отложил поход к фьордам до завтрашнего утра, а завтра он пойдёт с Альвой на древнее капище, где второй раз нашли оскверненные останки погибших девочек. Ему хотелось как можно больше узнать о мире, побывать в разных местах до того, как... До того… Как он умрёт.

Нужно ещё выполнить заказ и оплатить аренду квартиры, которую он снимал в своем родном городе. Ведь он не может уйти просто так, не заплатить и остаться должником навеки. Хорошо, что он один здесь и сейчас. На крыше дома, ближе к небу он чувствовал себя по-настоящему живым и свободным. Он не жалел о том, что в свои сорок лет он здесь - один, среди этих мёртвых, безжизненных скал, в разладе с самим собой, всё ещё во что-то верит и чего-то ждёт.

Он думал о тех монахинях, которые жили здесь когда-то. Сейчас не те времена, когда любой желающий, может подстричься налысо и уйти в монахи, стать отшельником и