Бархатный ангел - Джуд Деверо

Элизабет томно заглянула Майлсу в глаза, увидев чуть вспыхнувшую искру радости, улыбнулась — и с силой впилась зубами в его руку.

Это так потрясло Майлса, что он с минуту никак не реагировал на ее выходку. Затем крепко сжал ее скулы и заставил разжать зубы. Видимо, все еще удивляясь, он высвободил руку и стал рассматривать глубокие следы укуса на коже. Когда он перевел взгляд на Элизабет, глаза девушки победоносно сияли.

— Принимаете меня за дурочку? — спросила Элизабет. — Думаете, не знаю, какую игру вы затеяли со мной? Хотите приручить тигрицу, а заставив принимать пищу из ваших рук, вернете меня брату беременной еще одним вашим ублюдком. Это будет триумфом не только клана Монтгомери, но и просто мужчины.

Глаза Майлса неотрывно следили за Элизабет.

— Ты умная девушка, Элизабет, и мне хотелось бы доказать тебе, что мужчины способны на гораздо большее, чем проявление диких инстинктов.

— Каким же образом вы намереваетесь продемонстрировать это? Вы, наверное, уже заметили, что я не дрожу каждый раз от похотливого желания, когда вы оказываетесь рядом. А может, вам противна сама мысль о поражении? Пагнелу нравятся насилие и жестокость. А что нравится вам? Что возбуждает вас? Погоня, преследование? А как вы поступаете, когда добиваетесь женщины? Выбрасываете, как ненужную вещь?

Увидев, что своими вопросами загнала Майлса в угол, Элизабет вдруг почувствовала презрение к своим родственникам, которые обычно так легко уступали Монтгомери.

— Неужели мужчина, подобный вам, не способен хоть раз в жизни совершить что-нибудь достойное? Отправьте меня к брату!

— Нет! Ни за что! — взорвался Майлс, и глаза его расширились. Никогда еще женщина не сердила его до такой степени. — Повернись, Элизабет. Я вымою тебе голову.

Элизабет вызывающе посмотрела на Майлса:

— А если я откажусь? Вы что, побьете меня?

— Я уже близок к тому, чтобы решиться на это. — Он схватил ее за плечо, резко повернул и уложил на кровать так, чтобы ее длинные волосы свешивались через край.

Пока Майлс мыл и ополаскивал волосы, Элизабет молчала, обдумывая, не слишком ли много она позволяет ему. Его манера поведения раздражала ее: он был слишком спокоен и самоуверен до такой степени, что ей страстно захотелось чем-нибудь досадить ему. Элизабет успела обратить внимание на то, что стоило Майлсу лишь намекнуть, и его люди беспрекословно выполняли все его указания, относясь к ним как к приказам. Интересно, неужели и женщины подчинялись ему так же легко?

Наверное, не стоило до такой степени сердить Майлса. Может, притвориться, что безумно влюблена в него, и он освободит ее? Если мило рыдать у него на плече, возможно, он выполнит все ее желания… Но она не унизится перед мужчиной. Кроме того, ей была противна даже мысль о тяжком испытании, которое она себе готовила: прикоснуться к нему по собственной воле?!

Майлс расчесал мокрые волосы Элизабет изящным гребнем из слоновой кости, затем вышел из палатки и через несколько минут возвратился с роскошным платьем из красной венецианской парчи. Не забыл он и про нижнее белье из тонкого батиста.

— А теперь, на свое усмотрение, можешь продолжить купание или на этом закончить, — обратился к ней Майлс, — но в любом случае я советую одеться. — Произнеся это, он оставил ее одну.

Элизабет, хотя и торопливо, но начала мыться, морщась всякий раз, когда дотрагивалась до своих синяков, но ей было не до них. Она была довольна тем, что у нее появилась одежда, дававшая ей большую свободу действий и шанс на побег.

Вернувшись с подносом, полным еды, Майлс зажег в темной палатке свечи.

— Я принес всего понемногу, не зная твоих вкусов. Элизабет не удосужилась даже ответить.

— Тебе нравится платье? — Майлс внимательно смотрел на девушку, но Элизабет отвернулась.

Платье было дорогое, отделанное вышивкой из золотых нитей. Многие женщины были бы в восторге от него, но Элизабет, казалось, совсем не заметила, из какого материала сшито платье: из шелка или трубой неотбеленной домотканной холстины.

— Еда остывает. Присаживайся за стол рядом со мной и поешь.

Элизабет посмотрела на Майлса:

— Не имею ни малейшего желания прикасаться к чему-либо за этим столом.

Майлс хотел было вспылить, но сдержался.

— Когда изрядно проголодаешься, еда будет ждать на столе.

Присев на кровать, Элизабет вытянула перед собой ноги, скрестила на груди руки и сосредоточила взгляд на высоком, искусно сделанном подсвечнике, стоявшем перед ней. Завтра она найдет способ выбраться отсюда.

Не обращая внимания на жующего Майлса и запахи пищи, Элизабет прилегла на кровать и заставила себя расслабиться, чтобы к утру собраться с силами. Тяжкие испытания дня измотали ее до предела, и она моментально заснула.

Проснувшись среди ночи от ощущения опасности, Элизабет спросонья не сразу поняла, что случилось. Спустя несколько минут сознание ее прояснилось, и Элизабет в недоумении уставилась на Майлса, спящего в другом углу палатки.

Еще ребенком, живя в доме, наполненном страхом и ужасами, она научилась ходить бесшумно. Стараясь не шуршать платьем, Элизабет тихо, на цыпочках, прокралась в дальнюю часть палатки. Она не сомневалась, что кругом стража, но почему-то верила, что позади палатки стражники не столь бдительны.

Ей потребовалось немного времени, чтобы приподнять край палатки и выбраться наружу. Элизабет сжалась в комок и осторожно, дюйм за дюймом, начала отползать от палатки. Мимо нее прошел часовой, но она прижалась к какому-то кусту и почти слилась с ним. Как только стражник отвернулся, Элизабет бросилась в сторону леса.

Ей удалось ускользнуть незаметно лишь благодаря многолетним тренировкам: еще в детских играх она научилась водить за нос брата Эдмунда и его друзей. Роджер всегда ворчал на нее, говоря, что из нее выйдет хороший лазутчик.

Добравшись до кромки леса, Элизабет сделала глубокий вдох и усилием воли успокоила бешено колотящееся сердце. Она знала, что представляет собой ночной лес, и поэтому спокойно отправилась в путь, шагая легко и быстро. Оставалось только удивляться, как бесшумно она могла двигаться.

К тому времени когда взошло солнце, Элизабет находилась в пути уже два часа, и постепенно темп ее движения стал замедляться. Она не ела более суток, поэтому силы покидали ее. С трудом передвигая ноги, она цеплялась одеждой за кустарник, ветви деревьев рвали волосы на голове.

Спустя час она начала дрожать. Присев на упавшее дерево, Элизабет попыталась взять себя в руки. Вероятно, это объяснялось тем, что ей просто не хватало сил из-за голода и тяжелых испытаний предыдущего дня, измотавших ее до предела. Подумав об отдыхе, она тут же закрыла глаза и поняла, что не сможет продолжить путь, если не поспит.

В изнеможении Элизабет опустилась на землю рядом с деревом, не обращая внимания на копошившихся на стволе мелких насекомых: ей уже не раз приходилось ночевать в лесу. Перевернувшись на спину, Элизабет предприняла попытку зарыться в опавшую листву, но моментально провалилась в глубокий сон.