Николай Негодник - Сергей Шкенев

– Кожа на картузы из голенищ пошла, – оправдывал неудачу Шмелёв. – Слишком толстая, сразу не прогорела. Нужно будет в следующий раз гвоздем проковырять.

Волхв пожал плечами и пнул орудие. Оно неожиданно легко развернулось на колесах, уперлось прямо в кузницу и оглушительно грохнуло. Бревенчатую стену снесло вместе с расположенным за ней горном, вышибло следующую, и потерявшие опору стропила с треском сложились, похоронив под крышей развалины. А сама пушка, пролетев шагов пятьсот, пробила навылет чью-то баню. Из нее почти сразу же выскочил длиннобородый толстяк и, прикрывая веником все свои красоты, стремительно побежал в сторону города. Выбравшийся следом через пролом седой дед никуда убегать не стал, только недоуменно крутил головой по сторонам, пытаясь найти причину столь необычного катаклизма.

– Все, Коля, доигрались. Чуть боярина Вечкана не ухлопали. Он у деда Михайлы свой прострел парил.

– Клин клином вышибают, – ухмыльнулся Николай. – Мы же его бесплатно вылечили. Скачет, будто новенький.

…Последствия испытаний не заставили себя долго ждать. Уже сразу после обеда, когда истомленные неправедными трудами мастера прилегли отдохнуть и вспомнить насыщенное бурными событиями сегодняшнее утро, сквозь щели забора заблестели островерхие шлемы дружинных воев. Их привел все тот же боярин, на этот раз одетый несмотря на погоду в роскошную шубу, крытую алым бархатом, и высокую бобровую шапку, которую уронил, зацепившись ею о навес калитки.

– Вот они, хватай! – закричал Вечкан, увидев вышедших на крылечко Серегу с Николаем.

Но дружинные явно не торопились, подходили к дому с опаской. Ведь слышали хорошо, при них боярин князю жаловался, что приютил-де кузнец дьявола у себя. И прозвание тому – Телегентус. А потому так прозвали, что припас мущинский у того дьявола размером с тележное колесо, и остальная справа ему под стать – толстая, длинная да медная. Хочет сей антихрист засеять землю семенем велиаловым, чтобы взросли всходы адовы на погибель князю и всему роду людскому.

Потому и не спешили, за мечи не хватались. Да и с другой стороны глянуть – многие с Серегой еще детишками в голопузом детстве играли. Нешто он худого человека в дом пустит? Тут с разумением надо…

– Здравы будьте, вои, – приветствовал их волхв. – С чем пожаловали? Нужда в чем, скорбь недужная али просто проведать?

– И тебе здоровья, мастер, – откликнулся седобородый воин. Видимо, десятник, как догадался Николай. – И тебе поздорову, господин Телегентус.

– Кто? – переспросил Шмелёв, набивавший табаком трубку.

Серега вполголоса пояснил:

– Да понимаешь, допытывались о тебе в городе. Вот я и сказал, что ты тоже кузнец, но сам ничего не делаешь, а только других учить умеешь, потому как интеллигент.

– За интеллигента ответишь… У меня же профессия есть.

– Но нужно было что-то людям говорить?

– Чего стоите, рты разинув? – боярин подталкивал воев в спину. – За шкирку их да в яму!

Десятнику до смерти не хотелось связываться с нечистой силой. Вот он стоит, глазами зыркает, глиняную штуковину грызет да облизывает. Вкусно ему, наверное. И, похоже, уже разозлился – из ноздрей дым валит. По всему видать – огнем питается. А вдруг и человечиной не побрезгует? Как бы совсем не осерчал, с умом нужно подходить.

– Дело у нас к тебе, мастер, – осторожно начал старшина. – Послал князь узнать, что за грохот нынче сотворился у твоей кузни, куда она подевалась, да заодно проведать, отчего в бане дырка образовалась.

– Баню они адовым удом порушили. Его удом, – Вечкан показал пальцем на Николая. – И сейчас то орудие на берегу Шолокши лежит. Я потрогал.

– За что ты меня потрогал? – уточнил Коля. – Тебя что, на мужиков потянуло? Греческой любви захотелось?

Вот тут толстяк и допустил роковую ошибку. Не перенеся злой насмешки и последовавшего за ней подробного комментария, от которого стыдливо покраснели даже сидящие на крыше вороны, он бросился в атаку. Тогда все и началось.

Уж лучше бы на месте стоял, бородатый черт. Размахивать кулаками и ругаться по-гречески, поминая какую-то Анафему, видимо, родственницу, еще куда ни шло, но бегать… Вот и подвела Вечкана Чечевиковича его неумеренность в застольях. Надо бы под ноги смотреть, но борода, лежащая на животе параллельно земле, закрывала обзор, и он на полном ходу споткнулся о маленького черного котенка, выбежавшего посмотреть на необычное зрелище.

Боярин упал, ткнув головой в спину стоявшего впереди воя, и тот сделал шаг вперед, наступив на ногу спустившемуся с крылечка Шмелёву. Коля грубого обращения не понимал и реагировал на него однообразно. От удара шлем обидчика улетел в крапиву, а самого его отбросило на лежащего на земле Вечкана.

– Чего же мне сегодня так не везет? – раздался справа жалобный возглас волхва. А потом Серега не утерпел и тоже решил поучаствовать в народной забаве, заехав в ухо ближайшему вероятному противнику.

– Наших бьют! – радостно завопил Никифор, пытаясь по привычке засучить рукава кольчуги.

Но в бой вступить не успел – Николай, которому уже успели разбить нос и нижнюю губу, погасил крик ударом в зубы. Отлетевший старшина повалил еще одного соратника и изрядный кусок забора, но быстро очухался и бросился за отмщением, размазывая кровь по лицу. Но что может противопоставить воин, пусть даже и проведший в боях и походах половину жизни, человеку, способному забраться в переполненную маршрутку с пакетом спелых помидоров, читая при этом книгу и разговаривая по мобильнику?

Пришелец из будущего посторонился, пропустив агрессора мимо себя, и отвесил вдогонку полновесного пендаля. А чуть в стороне проводили философский диспут представитель местной власти и служитель древнего культа. Уважая седины и вес своего оппонента, волхв не стремился к победе физической, предпочитая примат духа. Он попросту намотал длинную бороду боярина на кулак левой руки и пользовался им как щитом. В правой у кузнеца был зажат здоровенный дрын, выломанный из полуразрушенного старшиной забора. Именно эта дубина и служила орудием сдерживания, ибо побитые и оскорбленные стражники уже вытянули мечи из ножен. Видимо, хороший мордобой заставил вспомнить о служебном долге.

– Ах вы, курвы! – попер на них Серега. – Это на честных людей с оружием?

Шмелёв быстро огляделся по сторонам, но так и не понял, про кого это волхв говорит – посторонних во дворе не было. Зато на траве валялось брошенное кем-то из побитых воев копье. Черт возьми, какое же оно длинное и неудобное. Но в браконьерской юности, да и потом не так уж редко, Коле приходилось схватываться на веслах то с конкурентами, то с рыбинспекторами – вот и пригодилось старое умение. Копье в опытных руках завертелось, как пропеллер. Вот один из стражников отлетел в сторону, зажимая ладонями разбитое лицо. Вот другой получил удар под вздох и теперь судорожно пытался протолкнуть в легкие хоть чуточку воздуха.