Его крылья - Тина Тандава

От такой постановки вопроса я даже опешила, не зная, что сказать, а нахальный палец зашевелился во мне опять. Следом к нему присоединился ещё один, и послышался удовлетворённый вздох:

— Чистенькая, моя красавица. Будто ждала меня!

Пальцы исчезли, и мои ягодицы раздвинула тугая налившаяся кровью головка. Я, даже не успев возразить, лишь вскрикнула, когда его писюн полез внутрь. Парень раздвинул мои половинки руками, буквально натягивая меня на себя, а я старалась не вздрагивать, потому что чувство было одновременно пугающее и возбуждающее — то, как его толстый ствол заполнял меня сзади. Унизительно, пошло, распутно.

Послышался его порывистый выдох, и холодные волосатые яички прижались к моим половым губам.

7. Рассвет

— Ну вот, — дрожащим голосом сказал он. — А теперь потихонечку, вот так, — и он начал покачиваться, елозя во мне и глухо шлёпая яичками о мою промежность. — Давай-ка…

Я почувствовала, как одна его рука скользнула вниз мне под живот, а затем тёплые пальцы легли на мои половые губки. Зашевелились в такт движениям, а я выгнулась, отставляя зад, как кошка. Насильник прижался грудью к моей спине и застонал на ухо, а пальцы зашевелились быстрее.

— Я так быстро кончу, — прохрипел он, дыша мне в шею и учащая движения. — Пожалуйста, покажи, как, чтобы я тебя…

И я, не давая ему договорить, схватила его руку, направляя чуть дальше и чувствуя, как он щекочет именно так, как надо. Член в моей заднице заскользил чаще, я внутренностями ощущала гуляющую туда-сюда головку, и выгибалась, смотря в наливающееся зарёй окно.

Грудь собралась мурашками, жаркое дыхание щекотало сгиб шеи и ухо, а ноги стало сводить судорогой. Это было отвратительно приятно, и я сжимала руками спинку кровати, пока этот незнакомый мудак трахал меня в задницу и, дрожа, тёр мне между половых губ так, что хотелось выгибаться и просить ещё.

Кончила я, кажется, одновременно с ним. Когда стоны зазвучали в унисон, я уже ослепла и оглохла от наслаждения. Лишь сквозь судороги внизу чувствовала, как его член выстреливает в меня спермой, поджимая яички.

За окном стекло в доме напротив полоснуло первым солнечным лучом. А я стояла на коленях в объятьях незнакомого мужчины и с его ещё сокращающимся членом в моём заду.

Руки насильника сгребли мою грудь в рубашке, а жадный рот обхватил часть моей шеи в развратном сытом поцелуе. Я наслаждалась ощущением наполненности, которое сменялось приятной усталостью.

— Да, — услышала я шёпот на ухо. — Я не ошибся. Проклятье пало, я больше его не чувствую. Но мы на самом деле с тобой пара.

Я откинулась назад, ещё не в силах сформулировать вопрос словами, но он ответил сам:

— Я не собираюсь насиловать тебя снова. Только, — усмехнулся, — если сама захочешь. Тогда сколько угодно, моя восхитительная. Моя сладкая. Ох! — и он прижал меня, жарко выдыхая мне в шею и вжимая ещё не опавший окончательно член мне в зад. — Но я не буду держать тебя силой. И не буду ни к чему принуждать. Мы с тобой — идеальные партнёры. Природа сама привела нас друг к другу. Но это значит только то, что ни у меня, ни у тебя ни с кем не будет лучшего секса. Лучшей совместимости.

Он погладил мой живот, ласково смял грудь, а после опять обнял.

— Но я, — продолжил он, — я понимаю, что с этической точки зрения я — конченная мразь. И если ты захочешь больше никогда меня не видеть — я уйду и дам тебе жить спокойно. Не одним же сексом живём, да?

Он усмехнулся и ласково чмокнул меня в висок, а я ответила:

— Да.

— Я сейчас прошу тебя только об одном. Если это возможно.

— О чём? — спросила я, чувствуя, как его вялый член опять начал наливаться кровью, но уже не пугаясь этого.

— Дай мне шанс. Дай шанс нам узнать друг друга. Чтобы я показал тебе, что я не просто монстр-насильник. Я готов заботиться о тебе, защищать тебя.

Я подалась назад, ощущая, как он неосознанно начал снова елозить внутри, и он охнул:

— Ой, прости. Я…

— Там ты ещё не натёр, а солнце не встало до конца, — сказала я, выгибаясь и чувствуя, как его неуверенные движения становятся порывистее, а член наливается раскалённой сталью.

— Ох… — послышался его голос сзади. — Я… Я тогда…

— Что?

— Позволишь… О-о-о-ох…

— Что?

— Позволишь… пригласить тебя на свидание?

Я выгнулась, схватившись за трясущуюся спинку кровати и ответила:

— Позволю. Но только при одном условии.

— При каком? — срываясь на хрип, спросил он, судорожно имея меня.

— Чтобы… — я порывисто вдохнула, начиная задыхаться, — Чтобы пойти на свидание… Мне… Ах! Мне нужно… Хотя бы знать твоё имя!

Он расхохотался, не останавливая порывистых сильных фрикций.

— Договорились! — выдохнул он. — Скажу, когда кончу! — и он, больше не отвлекаясь на слова, стал иметь меня, лаская пальцами меня внизу.

За окном вставшее солнце отразилось в стёклах проехавшего мимо автобуса, пассажиры которого даже не догадывались, что происходит за стенами старой заброшенной больницы, о которой много лет ходили дурные слухи. Впрочем, со слухами отныне было покончено.

Эпилог

На работе больше не смеялись. Увидев меня на следующий день, бывшие подружки с ужасом поспешили просить прощения и обещать что угодно, лишь бы я не заявляла в полицию, после того, что они сделали. Я так и не призналась, куда исчезла вместе с пледом до того, как они вернулись меня развязать перед работой. Что шутка дурацкая, они признали, но мне хотелось закрепить эффект, поэтому я ни слова не сказала, и лишь улыбалась, кивая на прощание каждый день.

В конце лета, когда всё поутихло, та, что затеяла всю эту историю, дождалась меня после работы возле парковки и потянула за руку:

— Слушай, прости, пожалуйста. Я не подумала. Парень мой всё равно козлом оказался, так что я даже благодарна тебе. Поэтому ещё раз прошу: не сердись на меня. Да, я дура. Но я очень рада, что всё закончилось хорошо. Сказочно повезло, что…

Но я перебила её:

— Знаешь? Я тоже тебе благодарна.

— Что? За что? — опешила она.

— Иногда что-то случается. Такое… Будто судьба. И мне кажется, что…

Но договорить я не успела. Раздался рёв движка, и я обернулась как раз в тот момент, когда огромный чёрный мотоцикл влетел на парковку. Пилот подъехал, с юзом развернулся и остановился рядом со мной. Снял шлем, и по плечам рассыпались светлые волосы.

— Я