Мастер ужасок - Вальтер Моэрс

Было еще много диковинного в этом самом необычайном помещении самого странного дома Следвайи. Эхо стал внимательно рассматривать один из полностью заставленных книжных стеллажей. Здесь хаотично располагались пергаменты, письма, блокноты, книги и останки животных, и так как его бывшая хозяйка когда-то учила его цамонийскому алфавиту, он без труда смог прочитать заголовки книг, стоявших на самой нижней полке:

Неожиданно Эхо остановился. Он прочитал следующее:

Книга, написанная самим Айспином? И еще одна:

Эхо даже в голову не приходило то, что у мастера ужасок было имя, так как все всегда называли его только Айспин. В действительности он очень мало знал о своем зловещем хозяине. Но еще меньше ему было известно о ужасках.

В каждом более или менее крупном городе Цамонии есть мастер, который управляет делами ужасок. Он выдает ужаскам, оказывающимся в городе проездом, разрешение на предсказание (или не выдает), регулярно проверяет конторские книги ужасок – постоянных жителей города, делает им прививки от ужасковой лихорадки (болезнь, которая поражает только ужасок, и при которой они неделями пребывают в предсказательном экстазе, предсказывая исключительно самые страшные вещи, о которых действительно никто не хочет знать), он проводит их ежегодную дезинсекцию и собирает налог за предсказания. Айспин занимался всем этим в Следвайе, проявляя самое большое усердие. Кроме того, он регулярно из чистого произвола запирал несколько ужасок в городской башне, где целыми днями издевался над ними, включая музыку, исполняемую на воющей флейте и мешке с гравием.

Айспин был также фанатичным сторонником сжигания ужасок – одного из тех, к счастью, давно забытых средневековых варварских обычаев, благодаря которому лишились жизни столь многие невинные ужаски. Цамонийские законы, к его величайшему разочарованию, не позволяли производить сжигание ужасок, но он снова и снова подавал ходатайство в Министерство юстиции в Атлантисе по поводу возвращения данной меры, собирал подписи противников ужасок и даже создал партию, единственным членом которой был он сам. Одной из его первоочередных задач было сооружение в каждом городе кострища из чугунного литья, предназначенного исключительно для сожжения ужасок, которое он с гордостью называл айспинским грилем для ужасок.

Суккубиус Айспин написал руководство по сооружению подобного гриля и по технике сожжения (особенно он гордился вибрационной решеткой, через которую образовавшийся после сожжения ужаски пепел попадал непосредственно на поддон), а также книгу о методах допроса ужасок, которые своей жестокостью и изощренностью значительно превосходили средневековые пытки Темной Эпохи. В ней он досконально объяснял функции своих многочисленных пыточных инструментов, таких как отжимное устройство для ужасок, раскаленный Густав и электрическая плеть из медной проволоки с подсоединенной алхимической батарейкой. Или воздухонепроницаемый айспинский мешок признаний из кожи гадюки, заполненный чертополохом и крапивой, в котором зашивалась ужаска вместе с беременной гадюкой, бешеной лисой и бойцовым петухом. Ужаску держали там до тех пор, пока она не признавала свою вину. Многие осведомленные граждане Цамонии были возмущены тем, что именно открытый противник ужасок занимал пост городского уполномоченного по делам ужасок, но было достаточно и таких, кто считал, что таким бродячим предсказательницам требуется жесткая рука.

А именно это Айспин мог гарантировать. Ни в одном другом городе Цамонии жизнь ужасок и выполнение их профессиональных обязанностей не были так тяжелы, как в Следвайе. Только здесь существовал Регламент для ужасок – свод правил, состоящий из восьмисот пунктов, изобилующий бюрократическими и юридическими подлостями, составленный самим мастером. Наряду с прочим в нем было указано, в какое время и с какими, часто абсурдными, ограничениями ужаски могут выполнять свою работу и какие штрафы их ждут в случае нарушения установленных правил.

Так, ужаски не имели права заниматься своей практикой ночью, в обед и вечером, в туман или полнолуние, в праздничные дни, при определенном атмосферном давлении или температуре воздуха ниже нуля. Для их проживания были предусмотрены дома только в так называемом Ужасковом переулке, в которых не было подвалов. Четыре раза в год ужаски были обязаны подавать налоговую декларацию, которая была такой сложной и написана таким мелким шрифтом, что она могла свести с ума любого дипломированного консультанта по налоговым вопросам. Ужаски имели право совершать покупки только в определенное время, которое совпадало с их строго установленным рабочим графиком, но им было запрещено ходить в магазин в рабочее время.

Штрафы за нарушения колебались от ощутимых денежных сумм до многомесячного заточения в темницу, ссылки в Кладбищенские болота или принудительной работы на серных рудниках Демонического ущелья. Ужаски постоянно передвигались по Следвайе по тонкому льду нелегальности, так как свод правил Айспина был таким хитроумным, что каждую ужаску в любое время дня и ночи можно было обвинить в совершении преступления, даже если она спала в своей постели. Это привело к тому, что Следвайя сначала превратилась в цамонийский город с самым небольшим числом проживающих в нем ужасок, а потом в нем не осталось их вовсе, так как большинство предсказательниц перебралось в другие города или даже опасные дикие районы. Из этого неизбежно следовало, что у Айспина практически не осталось его профессиональных обязанностей, и он мог еще более интенсивно заниматься своими жуткими исследованиями, что всегда входило в его планы.

– Искусство кулинарии – это алхимия, а алхимия – это искусство кулинарии, – сказал Айспин, подавая Эхо еду. – Чтобы смешать хорошо знакомые компоненты и создать из них нечто совершенно новое – это суть поварского искусства, как и алхимии. В обоих случаях кастрюля и огонь играют важную роль. Речь идет о сочетании точно отмеренных ингредиентов, о редуцирующих веществах и комбинировании давно известного с абсолютно новым. Крошечные количества компонентов и секунды времени для доведения продукта до состояния готовности могут стать решающим фактором для приготовления удачного или неудачного блюда. Приготовление вкусной еды я считаю столь же важным, что и изобретение нового лекарственного препарата. Каждая трапеза – это мера предупреждения смерти, не так ли? А правильно приготовленный куриный суп разве не является лучшим лекарством от многих болезней?