Ассасины - Виталий Гладкий

Рашид ад-Дин ас-Синан аль-Басри, Старец Горы, глава ордена хашишинов в Сирии, отодвинул от себя кубок и взял кусочек халвы. В отличие от Хасана ибн Саббаха, он не считал, что бедность и воздержание в еде – это достоинство. Он немало общался с франками-крестоносцами и мог наблюдать, в какой роскоши они живут. Рыцари пользовались услугами сирийских врачей, поваров, слуг, ремесленников, чернорабочих, носили дорогие одежды в восточном стиле. Окна в их домах были застеклены, полы украшены мозаикой, во дворах устроены фонтаны, а сами дома выстроены по сирийским образцам. Им нравились арабские танцовщицы, на похороны они приглашали профессиональных плакальщиц, любили бани, пользовались мылом и лакомились сладостями.

Крестоносцы, выходцы из стран с холодным климатом, где свежие продукты зимой недоступны, не знали вкуса не только сахара, но и инжира, гранатов, оливок, риса, персиков, апельсинов, лимонов и бананов, пряностей и шербета. Они наслаждались всем этим без оглядки на церковные догмы и при этом были великолепными воинами – бесстрашными, сильными, способными к самопожертвованию. Разве это не веский довод, чтобы не возводить в высокую добродетель бедность низаритов? Правда, о своих размышлениях Старец Горы не распространялся даже в близком кругу. Все должны были считать его аскетом, как и Хасана ибн Саббаха.

Рашид ад-Дин ас-Синан родился близ Басры в Южном Ираке в зажиточной семье и сбежал в Аламут, будучи еще молодым человеком, после ссоры с братьями. Вскоре ас-Синана послали в страну Шам[17]. Он отправился в город Каф, где втайне трудился на благо низаритского дела. Когда умер престарелый главный даи Абу Мухаммед, ас-Синан стал во главе сирийских ассасинов после недолгой борьбы за власть.

Сирийские низариты оказались в опасном положении из-за вторжения крестоносцев, с которыми у них установились крайне напряженные отношения. Кроме того, Старец Горы столкнулся с четырьмя угрозами, исходящими от самого мусульманского мира. За время его правления сунниты выдвинули две новые силы, стремившиеся объединить раздробленное мусульманское общество под знаменем борьбы с общим христианским врагом.

Первую силу представлял прославленный зангидский полководец Hyp ад-Дин, разместивший свою штаб-квартиру в Халебе, или Алеппо, как называли город франки. Не ограничиваясь деятельностью в политической и военной сферах, он создал по всей Святой земле систему медресе, религиозных школ, призванных служить поддержанию единства суннитской веры. Кроме того, Hyp ад-Дин послал своего военачальника Ширкуха в Египет, чтобы уничтожить остатки Фатимидского халифата.

После смерти Ширкуха, который стал визирем, ему наследовал его племянник Юсуф ибн Айюб Салах ад-Дин[18]. Он воплощал вторую главную суннитскую угрозу для ас-Синана и его общины. В 1171 году Салах ад-Дин объявил о свержении Фатимидов, провозгласив суннизм религией Египта. Салах ад-Дин мечтал о едином мусульманском обществе, управляемом чистыми религиозными принципами. И Hyp ад-Дин, и Салах ад-Дин считали своими опаснейшими врагами крестоносцев, но не упускали из виду и еретиков-исмаилитов.

Третья угроза исходила от враждебно настроенных соседних нусейритских племен, которые жили в горной области Джабал Бахра задолго до прихода исмаилитов. И наконец, четвертым опасным противником были сунниты, входившие в организацию Нубувийя, которые бродили по окрестностям Масйафа, нападая на низаритов.

Таким образом, Рашид ад-Дин ас-Синан очутился в крайне сложной ситуации. На дипломатическом фронте он должен был вести изощренную политику союзов и перемирий, чтобы не допустить объединенного нападения со стороны мусульман. Поэтому поначалу поддерживал Hyp ад-Дина как меньшее из двух зол, признавая Салах ад-Дина более непримиримым противником. Ас-Синан был также вынужден налаживать отношения с крестоносцами, с которыми он как мусульманин должен вести непрерывную войну.

Ассасины уже платили дань рыцарям-тамплиерам к моменту прихода ас-Синана к власти. В 1152 году они убили одногоиз крестоносцев – Раймунда II, графа Триполи[19]. Тамплиеры, неустрашившись грозных ассасинов, осадили Аламут, но уничтожать низаритов под корень не стали, поскольку были чересчур практичны для этого. Рыцари Храма лишь вынудили Старца Горы платить им ежегодно по две тысячи золотых монет. Это было очень накладно, однако шейх аль-Джабаль рассматривал эти деньги как разумное вложение средств, способное предотвратить открытую вражду.

«Нужны надежные люди, – думал Старец Горы, глядя на двух юношей, которые казались каменными изваяниями. – События назревают!.. Салах ад-Дин – будь он проклят! – не дает покоя. Его, в отличие от франков, не устраивают никакие подношения. Ему нужна наша гибель! Но это мы еще посмотрим… Однако как могут эти мальчики выдерживать такое тяжкое испытание? По-моему, даи Джават чересчур к ним немилосерден. Как бы не случилась беда… Нужно приблизить этих двух. Возможно, они будут лучшими среди фидаев. Увы, народ измельчал и умных стало мало. Поэтому многие погибают, не выполнив задание. Баран никогда не станет газелью».

Шейх аль-Джабаль спрятал вино и халву (он никогда не ел в присутствии своих подданных, поэтому многие считали, что он питается святым духом), взял в руки серебряный звоночек, и мелодичные звуки отразились от голых стен. Для виду, чтобы не смущать слуг излишней роскошью, опочивальня шейха была выдержана в лучших аскетических традициях. Старец Горы спал на циновке, расстеленной на полу, подложив под голову валик, набитый хлопковой ватой.

Но в углу была неприметная дверка; слугам запрещалось открывать ее под угрозой смерти. Впрочем, то было непросто – дверь замыкалась на ключ. За ней находилась комната, которая по красоте убранства могла соперничать с дворцовыми помещениями султана. Там были и мягкие диванчики, и ковры на полу и стенах, и серебряные подсвечники со свечами, и большая библиотека, в которой имелись не только труды мусульманских имамов и ученых, много золотой посуды, а в окна были вставлены цветные стекла. В этой тайной комнате Старец Горы отдыхал от нелегких забот душой и телом.

На звон колокольчика в опочивальню тенью проскользнул слуга и застыл в низком поклоне.

– Скажи даи Джавату, что эти двое юношей выдержали испытание, – распорядился ас-Синан. – Пусть их поместят отдельно от остальных. И обязательно поинтересуйся, обучены ли они грамоте.

– Слушаюсь и повинуюсь, о великий!