Пленник моря. Встречи с Айвазовским - Николай Кузьмин

В том же году художником принесены в дар Морскому музею портреты многих замечательных деятелей Черноморского флота, героев Севастопольской обороны, бывших близко знакомыми с ним, рисунки знаменитых кораблей, погибших в Севастопольскую войну. Рисунки собраны были им в один громадный альбом, представляющий теперь большой исторический интерес. Этот запас эскизов и рисунков и послужил ему материалом для «живой» картины «Черноморского флота…»

Оригинал картины «Прощание с морем» проф. И. К. Айвазовский подарил еще в 30-х годах городу Одессе, но копия с нее долго хранилась у него в галерее. И. К. Айвазовский очень любил ее и считал лучшей из пушкинского цикла своих картин «Пушкин в Гурзуфе при луне», где поэт представлен во время своих крымских ночных прогулок, но мне лично, как и другим, больше всего нравилась висевшая одно время в фойе для артистов Александринского театра картина его «Пушкин на берегу Черного моря», на которой фигура Пушкина изображена проф. И. Е. Репиным, и я даже как-то высказывал это И. К. в разговоре. Интересно было бы знать, неужели и теперь там находится эта картина проф. И. Е. Репина и И. К. Айвазовского? Ведь она представляет громадную ценность в национальном художестве, и настоящее для нее место – в нашем Музее Императора Александра III или Эрмитаже, а никак не в другом месте, где ее даже не может увидеть публика.

Не один великий поэт наш приветствовал вдохновенного поэта-импровизатора, почившего теперь непробудным крепким сном на берегу любимого и воспетого им «с такою чудной силой» и прославленного на вечные времена Черного моря, в близкой его сердцу, его трудами и заботами возрожденной из ничтожества к новой кипучей жизни и деятельности родной Феодосии. Лучшие выдающиеся деятели на поприще литературы, поэзии, искусства и на поле брани – герои Черноморского флота, покрывшие неувядаемой славой наши знамена, считали его в кругу своих близких знакомых или являлись его поклонниками и покровителями, влиявшими на развитие и направление его гениального и всегда самобытного творчества. Вот как возникло его стремление к воспроизведению морских батальных картин, по рассказу самого художника, служившее для него неисчерпаемым источником плодотворного вдохновения.

«Пушкин на берегу моря» («Прощай, свободная стихия…»). Художники И. К. Айвазовский и И. Е. Репин. 1887 г.

Знакомство и путешествие с Н. В. Гоголем. Описание Гоголя в разговорах и письмах. Поездка с Гоголем во Флоренцию. В доме Торквато Тассо[17]. «Русская колония» в Риме с Гоголем. Знаменитый художник А. А. Иванов[18]. Штернберг[19] и Айвазовский. Бюст И. К. работы Бернштама в музее имп. Александра III.

При рассказах о первом приезде своем в Италию и знакомстве с Гоголем И. К. Айвазовский оживлялся и довольно часто вспоминал о Гоголе и своей дружбе с ним. «Первым городом Италии, который я посетил, – говорил и писал мне он, – была, конечно, Венеция. После скучных Берлина, Дрездена, Триеста она несказанно нравилась мне. Развенчанная царица морей, спящая непробудным сном на берегу чудесного своего залива, очаровала меня. В Венеции я и познакомился с нашим незабвенным Гоголем, проживавшим тогда здесь с покойным Николаем Петровичем Боткиным.

Впервые в жизни увидев тогда автора „Ревизора“, уже обдумывающего свои бессмертные „Мертвые души“, я скоро сдружился с ним и весьма был поражен оригинальностью нашего писателя и его странной оригинальною наружностью, прямо просившейся на полотно. Если бы я был портретистом, я бы в ту пору написал портрет с него. Низенький, сухощавый, с весьма длинным, заостренным носом, с прядями белокурых волос, часто падавшими на маленькие прищуренные глазки, – припоминал художник. – Гоголь выкупал эту неприглядную внешность любезностью, неистощимою веселостью и проблесками своего чудного юмора, которыми искрилась его беседа в приятельском кругу.

Появление нового незнакомого лица, подобно дождевой туче, мгновенно набрасывало тень на сияющее добротою и озаренное улыбкою лицо Гоголя: он умолкал, хмурился, как-то сокращался, как будто уходил сам в себя, как в раковину, и начинал оригинальничать. Эту странную черту характера замечали в нем все его близкие знакомые. Со мною, однако же, он довольно скоро сошелся, и я не раз наслаждался его дружескою милою беседою. Гоголь предложил мне ехать с ним, с Боткиным и Панаевым во Флоренцию, на что я, разумеется, с удовольствием согласился. Ехали мы в наемной четвероместной коляске и – каюсь в нашем общем грехе – дорогою мы играли в преферанс, подмостив экипажные подушки вместо стола. Впрочем, это прозаическое занятие не мешало нам любоваться природой и восхищаться красивыми местностями, попадавшимися по дороге».

По приезде во Флоренцию Гоголь и Айвазовский осмотрели художественные сокровища столицы Тосканы, посетили дворцы и палаццо Питти и т. д. Они проводили в этих осмотрах целые дни вместе. Здесь встретили они знаменитого русского художника Александра Андреевича Иванова, на время приехавшего из Рима во Флоренцию искать вдохновения для своей знаменитой картины «Явление Мессии народу». От природы не слишком общительный, он мало говорил с ними. По словам Айвазовского, Гоголь в то время не посвятил еще ему своей чудной восторженной статьи.

Иванов рассказывал только, что приехал скопировать несколько деревьев с пейзажей Сальватора Розы, чтобы для чего-то перенести их в местность на берега Иордана. Во Флоренции И. К. Айвазовский расстался на время с Николаем Васильевичем Гоголем и, оставив его здесь, отправился на берега Неаполитанского залива, где прожил еще месяц в Неаполе вместе с молодым художником Штернбергом, а отсюда уже проехал на родину Торквато Тассо, в Сорренто, где, по странному стечению обстоятельств, он жил в доме, принадлежавшем певцу «Освобожденного Иерусалима».

Из Сорренто они отправились в разрушенный ныне живописный городок Амальфи, где тоже прожили целый месяц, и в сентябре только он попал опять в Рим. Эти переезды ознакомили Айвазовского с колоритом и красками итальянского лазурного неба, воды и тайнами тамошней воздушной перспективы. Он работал в Италии целые дни без устали… Эти воспоминания записаны со слов самого И. К. Айвазовского и представляют серьезный и значительный интерес для нас, как характеристика его отношения к Гоголю и некоторым знаменитым его современникам. В прошлом году я получил об этой встрече также письмо от него, которое потом было напечатано в «Новом Времени».