Сакральный знак Маты Хари - Мария Спасская

Блогер выключил камеру, убрал оборудование в рюкзак, приблизился к прислоненному к чахлому деревцу мотоциклу, отстегнул прикрепленный к рулю мотошлем, протер влажной салфеткой стекло установленной на шлеме видеокамеры, попутно включив прибор, шлем водрузил на заросшую светлыми вихрами голову, перекинул ногу через пахнущее кожей сиденье мотоцикла и выжал газ. Блог существовал не первый год и, как и следует из названия, создавался с целью удивлять. За это время Маслов объездил половину мира, везде находя что-то необычное и выкладывая отснятый материал в Интернет. Число подписчиков его блога множилось с каждым днем, и Максим придумывал все новые и новые приключения, способные доставить несколько приятных мгновений даже самому взыскательному интернет-пользователю.

Серый город производил тягостное впечатление нищеты и безысходности. Удручали однотипные домики в два этажа, на каждом углу пестрели развалы с дымящейся на мангалах едой. Узкая улочка, по которой мчались мотоциклисты, буквально кишела машинами, яркими автобусами, мопедами, велосипедами и гужевым транспортом, влекомым угрюмыми мулами, причем каждый участник движения ехал так, как ему вздумается. Ловко уворачиваясь от туземных ездоков, мчащихся на бешеной скорости с поразительной беспечностью, мотоциклисты выскочили за город и устремились по открывшейся равнине в сторону джунглей. Вдали виднелись вершины вулканов, широкой полосой синел Зондский пролив, и где-то очень далеко, так далеко, что, казалось, добраться туда невозможно, черной точкой темнел девственный лес.

Обычные туристы, передвигавшиеся по окрестностям Медана на джипах, предпочитали в джунгли особо не углубляться, ибо велика была вероятность остаться там навечно. Время от времени гиды из местных водили группы любопытствующих вдоль кромки тропического леса, умиляясь вяло свисающим с лиан орангутангам и проворно снующим среди фикусов макакам, мечтая и боясь встретиться с выходящим из-за древовидных папоротников леопардом и прислушиваясь, не раздастся ли в глубине джунглей трубный слоновий глас. Заросли казались непроходимыми, но по опыту, приобретенному в джунглях Юго-Восточной Азии, Максим знал, что пробиться нельзя только через бамбуковую поросль – все остальные преграды преодолимы.

Под удивленными взглядами туристов и неодобрительными – гидов проводник вместе с российским блогером устремились в самую гущу леса, пряно пахнущую перегноем. Натужно ревя мотором, они мчались по едва заметной тропе, ловко взлетая на заросшие лесом холмы с массивными выпирающими корнями, по которым приходилось въезжать как по ступеням гигантской лестницы. Езда на байке была для Маслова занятием привычным. В любом месте, куда бы ни забирался, первым делом блогер брал в аренду мотоцикл и гонял на нем по городам и весям, потому и владел этим видом транспорта в совершенстве. Судя по всему, нанятый проводник-малаец в этом деле тоже был ас и, временами сбрасывая скорость на своем ярко-красном «Suzuki», ловко обходил естественные препятствия и неожиданные преграды.

Лес внезапно расступился, и перед путешественниками открылась огромная поляна. Проводник, выскочив на изумрудную ее середину, остановился, дожидаясь клиента. Макс подкатил к нему и затормозил рядом. Привыкшие к полумраку джунглей глаза ослепило застывшее в зените солнце, и блогер, сдернув с головы шлем, надел темные очки, озираясь по сторонам. Внимание его сразу же привлек возвышающийся в центре поляны белый конус, сложенный из искрящихся на солнце каменных плит, вокруг которого буйно разрослась никем не утоптанная зелень. Рядом с конусом доживал свой век облезлый деревянный слон. Яркие узоры на боках его вымыли безжалостные дожди, а бивни и хобот отвалились от времени и валялись тут же, у изъеденных жучком-древоточцем ног исполина. Вокруг белого конуса находилось несколько крытых рисовой соломой крестьянских хижин с пристроенными к ним навесами на бамбуковых шестах. Заметив стоящего у входа в одну из хижин человека, Макс скинул рюкзак, вытащил камеру и, включив аппаратуру, оживленно обернулся к своему спутнику, тоже стянувшему шлем с головы и наслаждающемуся прохладным ветерком, пахнущим спелым манго.

– Ну вот, друзья, мы прибыли на место и подумали, что неплохо было бы купить кокос у местного жителя и промочить горло после трудной дороги.

Блогер подмигнул проводнику, с интересом взиравшему на происходящее, и, оставив ему мотоцикл, выставил камеру перед собой и направился к туземцу. Но, приблизившись к неподвижной фигуре, понял, что тот едва ли способен к конструктивному общению. Лохматое, обросшее волосами существо, замершее под навесом, лишь с очень большой натяжкой можно было причислить к отряду гомо сапиенс.

– Опа! – с радостным изумлением вырвалось у блогера. – А вот, дорогие мои, и обещанный сюрприз! Вашему вниманию представлен шиваит – подвижник, давший обет «танаса», – обходя пребывающего где-то очень далеко столпника, возбужденно говорил Максим, задерживая объектив камеры на маленьком остром трезубце, пронзавшем высунутый язык и нижнюю губу «святого», на его идиотической улыбке и закатившихся глазах. – Парнишка обрек себя на вечное молчание, а также на непрерывное стояние по стойке «смирно» и потому не может ни сидеть, ни лежать, но иногда хитрит, облокачиваясь на это незамысловатое сооружение.

Камера двинулась дальше, снимая свисающую с потолка трапецию, обернутую подушкой. Подоспевший гид довольно улыбался, радуясь произведенному эффекту.

– Ну как, хорош? – с видом собственника осведомился малаец. И гордо добавил, как будто в этом была его собственная заслуга: – Вот уже сорок лет, как стоит.

Довольным взглядом он окинул фигуру подвижника и подошел вплотную, чтобы положить в открытый высохший рот шиваита несколько долек манго, которое он только что разрезал большим охотничьим ножом. Не опуская камеры, Максим с любопытством смотрел, как кусочки фрукта продолжают лежать на сером высунутом языке. От святого подвижника исходил невыносимый запах стойла, и подошедший было вплотную блогер благоразумно отступил назад.

– Когда-то, очень давно, – пустился в воспоминания малаец, – я жил в этой деревне, и тогда уже он стоял здесь. Когда из деревни все ушли, он остался стоять. Иногда я приезжаю его навестить. Кормлю его, хожу за ним. Так и стоит все время молча. Великий подвиг!

– А вдруг, когда ты уезжаешь, он вынимает трезубец из губы, разминает ноги, набивает брюхо бананами и идет себе спать?

– Нет, здесь все по-настоящему, без обмана, – покачал головой гид. – Вот, смотри!

Малаец указал на ноги подвижника, и Макс, переведя вниз взгляд, а вместе с ним и камеру, увидел, что стопы шиваита буквально вросли в почву, и поверх земли разрослась густая трава. Согнувшись, чтобы запечатлеть на камеру это чудо, блогер заодно почесал себе ногу у самой кроссовки, там, где на лодыжке начиналось татуированное щупальце кракена, подробно набитого на всем его теле.

– Слушай, продай мне этого парня, – выпрямившись, вдруг проговорил Маслов. – Он же твой, я правильно понял?

– В каком смысле – мой? – изумился малаец.

– Ну, кроме тебя, он никому не нужен, ведь так? – гнул свою линию русский. – Я готов заплатить за него хорошие деньги. Понимаешь, у отца день рождения, он увлекается всякой восточной экзотикой, и было бы забавно привезти ему в подарок подвижника-шиваита. Этому парню все равно, где стоять. Так пусть стоит у нас. Мы бы его кормили, ухаживали за ним не хуже тебя.