Сакральный знак Маты Хари - Мария Спасская

Теперь аналитик лежит в шестой городской больнице на Разгуляе, и мы по очереди носим ему теплый куриный бульон. В последний раз, когда я пришла к Яше, я застала там Сирина. Не надо быть психологом, чтобы понять, что Олег испытывает перед семьей чувство вины, упрекая себя в том, что выставил за дверь приятеля Танюши, который задал бы Лагидзе жару. Это с одной стороны. А с другой стороны, Сирин безмерно благодарен Яше за спасение его девочек и готов ради него расшибиться в лепешку.

Чтобы угодить Гройсману, Олег как бы в шутку взял с меня слово, что я обязуясь выйти за Яшу замуж, раз уж мой бывший друг Лагидзе лишил аналитика здоровья. Я, тоже испытывая некоторый комплекс вины, в шутку обещала подумать. Вы не поверите, но Яша так обрадовался, что у меня не повернулся язык сказать, что все это чушь собачья и замуж я выйду только за одного человека – за Максима Маслова. За эти дни я поняла – он тот, кто мне нужен. Так хорошо, как с Максом, мне не было ни с кем и никогда. Мы утром расстаемся для того, чтобы вечером встретиться снова и, наскоро перекусив, заняться любовью. Нина Федоровна ужасно переживает, что внук не ночует дома. После нервной встряски старуха стала другим человеком, стресс явно пошел ей на пользу. Бабушка Макса помирилась с генералом Заславским, пригласила жить к себе и прямо-таки расцвела и помолодела. Когда не суетится по хозяйству, они с Альбертом Семеновичем прогуливаются под ручку по берегу Клязьмы, так что смотреть на них – одно удовольствие. Старушка даже решилась на широкий жест – передала в дар музею народов Востока коллекцию древнеиндийской бронзы, а с ней и многострадального садху, оставив себе лишь медальон.

– Сегодня я возил Альберта Семеновича к Яше Гройсману, – глядя на панораму Москвы, открывающуюся с крыши высотки, вдруг ни с того ни с сего проговорил Максим. – Старик купил в больницу бутылку «Столичной» и банку маринованных огурчиков, чем поразил меня несказанно.

– Да, смешно, – улыбнулась я. – И что же они с Яшкой? Напились?

– Не так чтобы очень, но по стопочке пропустили. Сегодня я узнал, что это Яша выкрутил взрыватель у «лимонки».

– Да, Яша молодец, – подхватила я.

– Гройсман попросил не стоять у него на пути, потому что он тебя любит и хочет на тебе жениться. А ты вроде как не против. Я обещал, что не буду мешать.

Я даже поперхнулась от неожиданности.

– Очень даже против, – сердито выдохнула я.

– Яше я обязан жизнью, и не только своей, но и моих любимых… – Макс замялся, – дорогих мне людей, – поправился он.

От отчаяния слезы навернулись на глаза и захотелось рвануться вперед, сорвавшись с крыши и закончив этот нелепый разговор.

– Но я не люблю Яшу Гройсмана! Я не хочу за него замуж! – выкрикнула я.

– Я тоже тебя люблю, Берта, – без выражения сказал Макс. – Но я обещал. Слушай, рыжая, – в голосе блогера появились страдальческие нотки. – Мне трудно это говорить, но я тут подумал – наверно, я не создан для семейной жизни. Ты мне небезразлична, именно поэтому я очень хочу, чтобы ты была счастлива. Ты ведь будешь счастлива с Яшей Гройсманом? Пообещай мне!

– Я не хочу с Яшей, я хочу с тобой.

– Нет, Берта. Не надо. Не начинай. Я вечно в разъездах. Вот снимут гипс, и я опять уеду.

– Ну и хорошо! Я тоже поеду с тобой.

– Со мной нельзя. Я боюсь потерь. Вику я не любил и то переживал ее измену, а потом и смерть. А тебя я люблю. Если тебя не станет, да еще по моей вине, я никогда себе этого не прощу.

Сердце колотилось как бешеное. В ушах стоял отвратительный звон. Пересиливая накатившую слабость, я заставила себя разлепить пересохшие губы и спросить:

– И куда ты едешь на этот раз?

– Тут такая история приключилась, – он горько усмехнулся, – просто удивительно. Бабушка положила медальон Маты Хари на подзеркальник. И вот, представь себе, в окно влетел ворон, прямо на бабушкиных глазах подхватил медальон и был таков. Бабушка расстроилась, и я пообещал, что поеду его искать.

– К Нине Федоровне прилетал Гаруда[13], – с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать от горя и обиды, улыбнулась я. Какая глупость! Яша меня любит, поэтому я не должна быть с Максом! Ибо Максим, видите ли, дал слово! – Гаруду послал Вишна, желая вернуть Шиве его вещь. Так что ищи не ищи – все равно не найдешь.

– Возможно, что и так. Но это ничего не меняет. Я все равно уеду. Я всегда буду уезжать и оставлять тебя с заплаканными глазами. И не надо меня уговаривать, Берта. Свой выбор я сделал. Помнишь, как у Левитанского:

Голос Макса звучал тоскливой песней. Он еще читал, а я встала и пошла с крыши прочь. Максим сделал свой выбор. Как выяснилось, данное Яше слово сильнее чувства ко мне. Садху, которого Макс привез из Малайзии, тоже дал слово Шиве и всю жизнь просидел в позе лотоса. Кому от этого стало лучше? Шиве? Или садху? Он так и усох, ожидая чуда. Даже до музея народов Востока не доехал – рассыпался в пыль. Вот и Максим. Принял решение – и все. Слово его – тверже гороха. И без вариантов. Но это дело Макса. Если он считает, что какое-то честное слово важнее чувства ко мне, это его право. Это его жизнь. В конце концов, наше агентство свою задачу выполнило, мы вернули наследникам коллекцию Константина Маслова. Меня ждут новые дела, надеюсь, не менее увлекательные. Ждут новые встречи. И новая любовь.