Мистика древних курганов - Евгений Яровой

Античное захоронение из Овидиополя,

принятое за могилу Овидия

Однако сама эта история весьма показательна. Сколько подобных гробниц и других археологических памятников было разрушено военными (да и не только ими) за 200 лет освоения и развития края? Можно лишь предположить, что не одна сотня. Но мало кто об этом знает! В книге английского путешественника Кларка, например, имеются лишь скудные сведения о том, что в это же время начальник инженеров генерал Вандервейде в Тамани раскопал крупный курган у другого античного города — Фанагории. В нем оказался каменный склеп, в котором, судя по найденным вещам, был погребен очень знатный человек. Однако солдаты украли все, что сочли ценным, а остальное — просто уничтожили. Генералу был отдан лишь украшенный рубинами массивный золотой браслет с изображениями змеиных голов на концах. Достойными находками в то время считались только драгоценности, о которых не всегда спешили сообщать в столицу. А вот бывший голландский капитан, недавно поступивший на службу в Россию, не только оповестил просвещенную Европу о своей случайной находке, но и попытался дать ей объяснение в русле современных ему культурных традиций. Он также считал, что в устье Днестровского лимана находится древнегреческий город Бухаза Ахил-лея, а на острове Березань — его храм. И действительно, здесь впоследствии были открыты античные памятники!

Францу де Воллану очень хотелось найти следы прославленного Овидия. Турецкая крепость Аджидер, на месте которой велось строительство пакгауза для черноморских моряков и их «летучих флотилий», переводится как «бедный скиталец». Поэтому совсем не случайно новый город был назван им Ови-диополем. По мнению многих современников, он некогда жил именно здесь. Наука в то время не была настолько развита, и местонахождение древних городов еще не было точно известно. Поэтому многие археологические сведения принимались буквально, как, например, «могила Овидия». Ведь именно Овидий был бедным скитальцем в сознании классицизма того времени, истинным сыном которого был голландский капитан, русский генерал, выдающийся инженер и архитектор Франц Павлович де Воллан.

Становление

В мае 1812 года был подписан Бухарестский мирный договор, в результате которого в состав России вошла Бессарабия. Произошло это за месяц до вторжения Наполеона в Россию. Естественно, что в этот и последующие годы Александру I было не до результатов предшествующей войны с Портой. Но уже в 1816 году при русской армии была учреждена специальная военно-топографическая комиссия, основной целью которой стало картографирование на геодезической основе присоединенных территорий. С 1818 года она совместно с гражданской межевой комиссией продолжила топографическую съемку, которая завершилась лишь спустя 10 лет. К чести русской армии следует отметить, что среди офицеров-картографов и геодезистов было много передовых и образованных людей, больших любителей старины и различных древностей. Они постоянно квартировали в молдавских селах, часто останавливались в крестьянских домах и в общении с местными жителями узнавали о существовании в окрестностях многочисленных «турецких» могил, или курганов.

Одним из них был полковник Генерального штаба С. И. Корнилович, назначенный начальником военно-топографической съемки Бессарабии. Прекрасно образованный офицер, он был связан с декабристами и находился в самых дружеских отношениях с А. С. Пушкиным, который неоднократно посещал его дом в Кишиневе. Под его руководством была выполнена огромная и крайне сложная, кропотливая работа по картографированию Бессарабии, причем сделана она была на самом высоком для своего времени уровне. «Этому Корниловичу Кишинев и вся Бессарабия обязаны прелестным, идеально точным выполнением работ по съемке планов новоприобретенного края, доныне приводящим в восторг наших профессиональных инженеров и землемеров-таксаторов», — писал в 1899 году молдавский историк, секретарь Бессарабской ученой архивной комиссии И. Халиппа. Естественно, что полное картографирование новых территорий преследовало чисто практические цели, однако его значение для археологии трудно переоценить. В результате выполненной работы на военные карты было нанесено большинство курганов края с указанием их местоположения и высоты. Эти карты и в настоящее время можно использовать при составлении уже археологических карт региона.

В начале XIX века серьезный интерес к собственным древностям начинает проявляться во всех слоях русского общества. Но пионером в исследовании славянского наследия оказался идеолог польского национально-освободительного движения, историк Иохим Лелевель. Именно он в 1800 году, будучи еще студентом, образно использовал символ кургана и сформулировал идею, которая вдохновила целую плеяду деятелей польской культуры: «Наша родина лежит в могиле. Мы… должны трудиться над тем, чтобы сбросить наваленный над нею холм и извлечь лежащий под ним пепел Феникса — нашего Отечества». Эту идею поддержал другой польский ученый-романтик — Зориан Ходаковский, который спустя 18 лет призвал не только сберечь многочисленные археологические находки — «эти разные небольшие статуэтки, изображения, металлические орудия, посуду, горшки с пеплом», — но и предложил сосчитать и точно измерить «все большие могилы». Для того времени это было серьезным научным предложением.

Статистик, фольклорист и этнограф В. В. Пассек

Еще более широкую программу, опередившую свое время на десятилетия, выдвинул известный фольклорист и этнограф Вадим Васильевич Пассек. В 1837 году он обратился в Общество истории и древностей российских с планом исследования курганов в степной полосе России от Дуная до Волги, мотивируя это исключительной важностью памятников материальной культуры как исторических источников. Цель предлагаемой работы заключалась в том, чтобы «открыть новый путь для исторических исследований о тех веках, для которых не существуют и летописи». При всем богатстве летописей, считал он, как бедна была бы древняя история Италии, если бы ее народы не оставили своих укреплений, статуй, оружия или зданий. То же самое должны дать и курганы России, в которых можно найти и каменную стрелу, и греческие сосуды, и железную саблю.

В отличие от многих историков того времени В. В. Пассек не сомневался, что курганы возводили на протяжении ряда тысячелетий: сначала люди, использовавшие кремневые наконечники, далее племена, испытавшие греческое влияние, и, наконец, средневековые кочевники. Очень перспективен был и сам план предложенных исследований. Он совершенно справедливо считал, что для решения вопроса о разнотипности степных могил необходимо «разрыть по нескольку из них, принадлежащих к одному какому-нибудь виду». Нужно сравнить обряд и инвентарь захоронений, а затем «по найденным вещам и обычаю погребения сделать заключение о народе, насыпавшем» эти надгробные холмы. Одновременно он одним из первых предложил провести широкие археологические разведки в стране — картографировать валы, городища, курганы и урочища, чтобы «этим средством могли объяснить связь и назначение насыпей». Таким образом, заново будет рассмотрен и вопрос о каменных бабах и их соотношении с курганами.